Премия Дарвина

– Это я, – ответила Кира. – До смерти.

– Ой! – испугалась Лида. – Прости! Не узнала! В смысле… Я, честно говоря, не особо следила за твоим творчеством.

– Забей! Моя целевая аудитория – школьницы и студентки, от двенадцати до двадцати двух.

– А, ну да. А почему Кирасин? – продолжала допытываться Лида, разглядев внизу футболки пропечатанный хэштег #kirasin.

– Sin, по-английски, грех, – пояснила Кира. – Школоте такие игры слов заходят. «Кира-грешница». Ну, и в целом, с точки зрения маркетинга плохие девочки куда популярнее хороших.

Лида хмыкнула – факт! Она всю жизнь была хорошей девочкой – и к чему ее это привело?

– Кроссовки твои, я в них сейчас не влезу, – сказала Кира. – Толстовку тоже забирай. Если надеть сверху на комбинезон, получится почти секси. Остальное потом в квартиру поднимем.

Лида обрадованно сгребла подарки. Кира захлопнула багажник и добавила:

– Только ты хорошенько подумай, оно тебе точно надо? Встречаться с бывшим. Может стать только хуже.

«Куда уж хуже?», с горечью подумала Лида. Лев от нее ушел, сама она умерла. И еще не факт, что сможет вернуться обратно. Нет, если уж смерть предоставила ей шанс повидаться с бывшим, она его не упустит! Лида просто посмотрит на Льва одним глазком. И всё!

– Буду держать себя в руках! – сказала Лида. – Спасибо!

Держать себя в руках было трудновато – все полчаса, что Лида караулила Льва возле его офиса, она дико нервничала и потела. В бардачке Кириной машины обнаружилось немного налички, так что до Белорусской Лида доехала на метро, возле офиса купила чашку кофе навынос, и теперь мерила шагами небольшую площадь возле огромного бизнес-центра, прихлебывая пряный латте, который она так любила, и вкуса которого сейчас совершенно не чувствовала. Надо все-таки как-то успокоиться, подумала Лида и сделала несколько глубоких вдохов-выдохов. И тут из крутящихся стеклянных дверей вышел Лев.

Реальность вокруг Лиды замедлилась – она словно в первый раз смотрела на высокого брюнета в дорогом костюме, который вышагивает по асфальту, одновременно разговаривая с кем-то по телефону, и не могла оторвать от него глаз. Он был чертовски хорош! Широкоплеч, улыбчив… Ее бывший муж, с которым она, по факту, так и не разошлась. Свидетельство о разводе не в счет. Лида до сих пор считала его своим, а Веронику – досадной преградой, клещом, вцепившимся в мужа. Паразитом, подлежащим безжалостному уничтожению.

Лида смотрела на Льва и всё ждала, когда же шевельнется в её груди темная звезда ненависти, под чьим испепеляющим светом она существовала в последние месяцы. Исказят ли ее лучи образ Льва, превратив его в уродливого, неприятного ей, чужого человека? Но черная дыра в душе не подавала признаков жизни, и Лида поняла, что смотрит на Льва все с тем же восторгом, с каким смотрела на него десять лет назад, когда они только познакомились.

Бывший муж почти успел миновать площадь, когда Лида вышла из восхищенного ступора и бросилась ему наперерез – тот едва не налетел на нее и остановился, удивленно глядя сверху вниз.

– Вы в порядке? – поинтересовался Лев.

Лида поморгала, открыла рот, закрыла, и неопределенно покачала головой. Лев улыбнулся, оглядел ее с ног до головы и произнес в трубку:

– Вадик, я перезвоню.

Сунул телефон в карман и с интересом уставился на Лиду.

Она стояла, растерянно прикидывая, что ей сказать. И сделать. Ну, вот она увидела Льва – а что дальше? Идиотка, ну почему она не продумала все детали будущего разговора, пока тряслась в вагоне метро?

– Простите, мы знакомы? – осторожно уточнил Лев.

Лида кивнула, потом испуганно покачала головой – нет! И, наконец, выдавила из себя неуверенное:

– Я от Лиды…

Лев нахмурился.

– Не понял?

– Я… подруга Лиды. Институтская. Ка.. Кира. Узнала, что она умерла.

Лев резко поменялся в лице, но вместо отчаяния и страдания на нем проступили недовольство и даже некоторая брезгливость.

– Вы по какому именно вопросу? – поинтересовался он сухо.

– Ни по какому. Просто… хотела выразить сочувствие.

Лев иронично вздернул бровь.

– Да уж. Мне действительно, стоит посочувствовать. Вы вообще знаете, как она умерла?

Лида с максимально удивленным видом покачала головой.

– Она разнесла мне всю квартиру. Долбаная психичка. Хорошо, что нас с невестой в это время не было дома. Буквально, раздолбила все на мелкие кусочки. И устроила пожар. Хорошо, пожарные быстро приехали. И слава богу, что у меня квартира застрахована. Мне хоть за ремонт не придется самому платить. Все испорчено, буквально всё! Посуда, вещи, техника…

– А Лида?

– Что – Лида?

– Ну, она мучилась?

Лида и сама не помнила, мучилась она или нет. В ее памяти зиял провал, который начинался в момент, когда она высекла искру пьезозажигалкой на кухне раскуроченной квартиры, и заканчивался, когда она пришла в себя в Белой комнате. Ни падения из окна, ни боли, ни предсмертной агонии Лида не помнила. Возможно, Сортировочная любезно стирает память всем страдальцам, погибшим болезненной смертью.

Лев немного смягчился.

– Следователь сказал, что не мучилась. Взорвался газ, ее выбросило взрывной волной из окна… при падении она сломала себе позвоночник.