Премия Дарвина

Лида осталась лежать на кровати, раскинув руки и бессмысленно глядя в потолок – словно надувная резиновая кукла, брошенная на покрывале за ненадобностью. Потом где-то в солнечном сплетении родился сильный спазм, Лида соскочила с кровати, заметалась по номеру, вынула из ведерка бутылку шампанского и блеванула прямо в подтаявший лед.

Организм раз за разом сотрясали рвотные спазмы, словно он решил избавиться заодно и от всех внутренностей. Наконец, тошнота отступила.

Глядя в отвратительную жижу в ведерке, Лида скривилась. Отличная иллюстрация! Вся её жизнь со Львом на самом деле оказалась лужей подмороженной блевотины.

Сунув ведерко за кровать, Лида завернулась в красное одеяло и решила – если Лев продолжит к ней приставать, она даст ему по лицу. Но Лев вышел из душа уже в совершенно деловом настроении, глянул на часы, нахмурился.

– О, надо бежать, уже десять! – и принялся одеваться.

Он глянул на сидящую на кровати Лиду.

– Тебе подвезти, или сама?

– Сама, – быстро проговорила Лида.

– Ну смотри, – кивнул Лев. – Я на три часа номер брал, так что у тебя еще часик есть, можешь помыться. Шампанское еще осталось, фруктики.

Лев подошел к кровати, чмокнул ее в губы, подозрительно скривился.

– Слушай, тебе реально надо сходить в ванную. Ну, всё, спасибо за шикарный вечер! Захочешь повторить – пиши-звони!

И Лев, развратно подмигнув, ушел.

В номере установилась тишина. Было слышно, как поехал вниз вызванный лифт. Где-то в коридоре рассыпался и затих женский смех. Хлопнула дверь. Стараясь не смотреть на себя в зеркала, Лида медленно встала, ушла в ванную, открыла одноразовую зубную щетку и принялась с остервенением драить зубы.

Потом она вытерла остатки размазавшегося макияжа. Вылила из ведерка отвратительную жидкую дрянь. Подобрала с пола валяющееся скомканной тряпкой платье, безразлично отметив, что на ткани уже появилось несколько пятен. Голова была пустой и гулкой, только где-то в затылке, едва ощутимый, слышался странный звон – «зыыыыыы».

Она без эмоций вспомнила, что белые, подаренные ей тюльпаны, остались у Льва в машине. К счастью, пакет с комбинезоном Лида прихватила с собой, перед визитом в отель. Так что сейчас она выудила свою оранжевую униформу – и с неожиданным удовольствием ее натянула. Вжикнула молнией. Собрала волосы в пучок. А когда обернулась, обнаружила, что в ее номере – посторонний.

Саныч распахнул дверцу электрощита, аккуратно влез пальцами в щель между стеной и толстым переплетением проводов и достал ключ. К счастью, на этаже никого не было – так что не пришлось объяснять, кто он и что здесь делает.

Он открыл дверь, вошел в квартиру, разулся, и только потом понял, что дома кто-то есть. Осторожно заглянул в комнату – и наткнулся на удивленно вышедшую ему навстречу девушку лет двадцати пяти. Какое-то время они растерянно смотрели друг на друга, а потом до Саныча дошло – это же Олеся. Он не видел ее лет семь – именно поэтому узнал не сразу.

Она немного поправилась. Выкрасила волосы в более темный цвет. Больше не носит слишком обтягивающую одежду. Черт, ну ведь логично, что в квартире внезапно почившего папаши появится его законнорожденная дочь.

– Привет! – удивленно сказала Олеся.

Саныч кисло прикидывал, что именно ему соврать – сказать, что он дочь соседки или знакомой с работы? Откуда знает про запасной ключ? И зачем пришел?

– Вы с работы, да? Мама сказала, может кто-то зайти… Я Олеся. Дочь Константина Александровича.

Саныч все еще молчал. Ладно, с работы, так с работы, допустим, он племянница Петрухиной, из бухгалтерии. Хотя нет, лучше, если он будет вообще кем-то со стороны.

– Я Лида, – произнес Саныч. – Племянница… одной знакомой покойного.

– А, – кивнула Олеся. Она тактично пыталась не рассматривать его с излишним любопытством.

Саныч уже пожалел, что сунулся в квартиру. Всё, что он хотел – забежать на пять минут, узнать, как тут дома – все в порядке? Закрутить водяные вентили, взять немного денег из заначки, в стенном шкафу. Надо же ему было напороться на Леську.

– Вы знаете, – почему-то начала она оправдываться, – мне так неудобно… Я на похоронах не была. Ну, то есть, я вообще не знала, что папа умер. До нас с мамой только вчера нотариус дозвонился.

– Я тоже на похоронах не был. Не была. А кто хоронил?

– За счет государства. Коллеги с работы, насколько я поняла, собрали слишком мало денег, чтобы… достойно похоронить. А близких друзей у папы, кажется, не было.

– Даже хорошо, что никто не потратился! – пожал плечами Саныч. – Достойно, не достойно – покойнику уже все равно.

Олеся печально покивала. Саныч молчал. В повисшей паузе стало слышно, как в комнате, на стене, тикают громоздкие часы – доставшиеся когда-то Санычу вместе с квартирой от матери. Кучу разного ненужного хлама он выкинул, а вот часы почему-то оставил. Правда, кукушка уже давно не высовывается из своего домика, видимо, вышла на пенсию. А часы идут.

– Олеся, я, на самом деле, на две минуты. Просто убедиться, что с квартирой все в порядке. А тут вы. Это хорошо. Жилье под присмотром. Я пойду.

Саныч принялся зашнуровывать кеды.