Премия

– Товарищи! Нам нужны молодые ученые, умеющие свободно смотреть на мир и будущее мира. Что может быть лучше? Быть молодым, смотреть на мир и иметь будущее. Наши молодые стажеры Боря с Аней вдохнули жизнь в забытые чертежи, всадили лом между бетонными плитами вопреки всесильному духу сомнений. Вот они перед вами, – рядом впритирку друг к другу стояли сияющие Боря с Аней, – и наши механики-гении, которые также вдохнули жизнь в эту забытую башню скелета, – тут же кучкой стояли сияющие механики-гении в красивых фуфайках. – Эта башня напрашивалась своей бесхозностью, был тут скелет недостроенный, а теперь достроенный. Но им, нашим, было нелегко идти босиком по осколкам мыслей, когда числа кадят в лицо, и формы трутся локтями, и смысл нижется по крупицам и крошкам; и всё кажется шуткой истины и даже пространственной шуткой; и свет во тьме это свечение ошибки. Все мы с вами знаем чувство еще не произнесенного и непроизносимого, когда тянешься и хватаешь воздух – вот и вся поимка; чувство, когда истлело предчувствие догадки. Но сегодня день другой. Сегодня справляет свое рождение скрывавшаяся тень – новая мысль. Этой мысли нелегко дышится. Воздух искривлен и исковеркан. Но отомрет владычество моды поколения. А эта прежде бесхозная башня скелета останется. Она уже есть здесь перед нами как отсроченное опровержение. Мы здесь с вами, друзья, затаив дыхание, открываем эту музыкальную шкатулку, зачарованные движением ее хрупкого ржавого механизма. И движение это не требует ничего дополнительного, кругом все уже выдумано до нас. Уже выдуманы изобретения. Эта каменная мелодия настраивается на импровизированные решения широчайших задач. От проблем кооперации в народном хозяйстве с учетом непрерывных изменений межотраслевых балансов до измерения информационной мощности жизни. И гибкого изменения алгоритмов жизни, и даже совмещение свойств генетических алгоритмов с нашей с вами жизнью, друзья. Решения эти архитектурно прекрасны и архитектурно осязаемы. В них даже можно жить. Здесь, друзья, пройден путь преодоления трудностей двоичной гидравлики. В этом Боря с Аней опирались на свою перфорированную четверть бита в минуту, так называемый четырехминутный бит. От картонных моделей, которые они терпеливо собственноручно клеили, к вездесущему самоклеящемуся бетону. В чистой суровой пустыне бесконечных множеств странствуют наши умы. Мы очарованы этим миром. Мы смотрим вдаль, мы смотрим на отсутствие границ для маленьких структур нашей интуиции. Мы созерцаем себя в состоянии счастья от того, что бесконечность открыта для нас всегда. Именно это ее свойство вдохновляет наше счастье. И скелет всегда будет одним из таких соединений нашей интуиции. Соединение бетона, железа и – жизни. Праалгоритма. Повернитесь налево – вы увидите болото, повернитесь направо – вы увидите скелет. Болото и этот лабиринт скелета – метатеория жизни. Мы стоим между ними, мы внутри линии, где жизнь изучает саму себя и раскрывает свой рецепт. И это соединение, этот Цуза́менфасун селится отныне в скелете как его душа. Перед вами гибкий лабиринт внутри меняющихся лабиринтов древних живых алгоритмов. И даже прохождение одним лабиринтом другого – всё как в жизни, друзья. И всем нам иногда очень нужно уметь почувствовать себя лабораторной мышью в лабиринте, – сказал Семенов в заключение.

И все воспользовались этим предложением, двинувшись всей толпой в жующий свои кости скелет. Неопределенность и зыбкость конструкции здания возбуждала дикие мысли, но страха не было из-за того, что у входа уже стоял Сиропин, у которого все традиционно привыкли спрашивать подробности предстоящих мероприятий, хотя он их никогда не организовывал и не начинал первым. Поэтому когда увидели, что у входа стоит Сиропин, всем, как всегда необоснованно, показалось, что мероприятие уже давно организовано и уже началось, что Сиропин уже побывал благополучно внутри и вернулся, чтобы их всех благополучно встретить. Хотя Сиропин как раз наоборот был поставлен тут Семеновым, чтобы предупреждать зевак об опасности конструкции, и чтобы никто не смел соваться.

Сиропин с неподражаемым каменным лицом отвечал односложно «нет» на все просьбы поглядеть, войти, пролезть. И это, как многие потом говорили, сыграло свою определяюще соблазнительную роль. И Сиропина впоследствии все признали организатором этих не слыханных для скелета беспорядков.

Но абсолютно никакой давки у входа не было. Кругом собрались люди организованные, и ломиться внутрь сразу не стали. Решили сначала поделиться, как обычно бывает на всех спортивных мероприятиях, на две команды. Кто-то из кадров принес фотографии, увеличенные для доски почета, их нацепили на спины первой партии вместо номеров участников команд. Откуда взялась такая идея порядка не понятно. Ведь кому-то даже досталось приколотое на всю спину его же красивое большое фото.