Преображающие мир. Книга вторая. Охотники и ловцы рыб (СИ)

 - Еще лучше, - мрачно сказал Творимир. - Нам с Харальдом сразу не понравилась мысль, усыплять гарнизон крепости. Еле сдержались при княгине. Как это Предслава ничего не заподозрила? Чего она так к этому Свентобору прикипела?

 - Политика, наверное, - невольно подражая своему жениху, ответила Любава. - Вождь славян - лютичей... Всеслав сказал, чтобы вы допросили Свентобора так, чтобы княгиня не заподозрила.

 - Если он сказал, чтобы мы допросили, ты должна рассказать все остальное. Мы должны представлять, о чем допрашивать.

 - Пожалуй, верно, - согласилась Любава, провела рукой по шершавому стволу, обняла стройное дерево и прижалась к нему щекой, сосредотачиваясь. - Приграничная крепость защищает польские земли от набегов германцев, уводящих в полон жителей. А в Арконе... Это город - святилище славян-нехристиан...

 - Я знаю, что такое Аркона.

 - Там бросили священный жребий, куда в этот раз направятся воины Свентовита. Всеслав считает, что через Старгард в Польское королевство. Это будет объединенный с германцами набег для захвата в плен местных жителей. А княгинин Свентобор и должен будет подать сигнал к началу нападения, убедившись, что гарнизон спит.

 - Где-то так мы с Харальдом и предполагали.

 - Сам Всеслав умчался за подмогой, просил предупредить о набеге пана начальника гарнизона. Отдал мне королевскую грамоту, по которой пан Тшебеслав обязан отпустить новгородского посла Рагнара с предъявителем этой грамоты.

 Про то, что грамота поддельная, Любава рассказывать не стала даже Творимиру.

 - Хороший он парень, Всеслав, - задумчиво произнес тот.

 Рассвет позолотил горизонт, в кроне дерева звонко запели птицы, в воздухе тихо повеяло медовым ароматом зацветающей липы.

 - Может, это его и подводит, что он такой хороший, - неожиданно продолжил новгородец. - Сел бы пару раз в лужу, глядишь, и стал бы снисходительнее к другим. А сейчас, даже если ты ему уступишь, так он и у тебя при ближайшем рассмотрении недостатки найдет. Стоишь не так, сидишь не так, целуешься плохо.

 - Нет. Как я целуюсь, его как раз устроило. При ближайшем рассмотрении, - не подумав, сказала Любава. И невольно улыбнулась.

 - Что?!

 Она было смутилась, но потом обстоятельства их со Всеславом прощания снова сверкнули в ее памяти, и она смело подняла глаза на оторопевшего спутника.

 - Я ему пообещала, что ни за кого другого замуж не выйду.

 - Так ты его все же полюбила, - с грустью сказал Творимир. - Ох, девонька, ох, ты и намучаешься.

 - Не думаю, что буду долго мучиться после его смерти под Старгардом.

 - Даже так, - Творимир помрачнел и задумался.

 А птицы над их головами оглушительно и беззаботно пели свой гимн рассвету.

 - Но все мы под Богом ходим. Если он останется жив, что тогда?

 - Только бы он остался жив, только бы мне знать, что он где-то есть на белом свете, тогда и я могла бы жить, а не ждать смерти.

 На это лучший друг ее отца только бросил на нее пристальный взгляд и промолчал.

 - Послушай, Творимир, а как ты, наверное, соскучился по своей семье. Марьяна же тебе не просто милая, а жена...

 - Я теперь думаю, что даже на Небе не был бы счастливее, чем дома. Целый год почти деток не видел. Выросли поди. Младшенький уж и забыл, наверное, как тятя выглядит. Еще и не признает при встрече. А Марьяна... - он закрыл глаза и беззащитно улыбнулся своим воспоминаниям. - Да, оба мы с тобой хороши. Такие христиане, прости Господи. Но я так устал от этих мест, от этих странных христиан. И от постоянной личной ненависти, которую не исправишь. От материнской ненависти. Иногда и не верится, что есть на свете женщина, которая так меня любит. Моя жена, мать моих детей. Ох, еще бы хоть разок увидеться... Не плачь, не плачь, девонька, мало ли как все сложится под Старгардом.

 А птицы, как ни в чем не бывало, звонко щебетали в ветвях липы.

 - Ладно, пошли обратно, я все понял. Уже народ поднимается. Не будем привлекать к себе внимание.

 По Одре отряд княгини сплавлялся на двух ладьях, по семь человек в каждой ладье. В одной находились княгиня, две ее плотных, невысоких холопки и четверо княгининых воина, включая седого, осанистого, но еще крепкого Свентобора. В другой - Любава с Сольмиром, четверо новгородцев и отец Афанасий. Афонскому монаху удалось незаметно уплыть с ними из-под носа почуявшего близкую добычу пана Герхарда. Путешествие было нетрудным, и очень скоро они достигли нижнего течения огромной реки, такой широкой, что сейчас, когда в горах шли дожди, с одного берега не было видно другого. Конечно же, без помощи поморян, живших на польском берегу Одры, германцы с другого берега не смогли бы легко преодолеть польскую границу. Отряд оставил лодки в укромном местечке, и путники пешими, нагрузив на себя большие вещевые мешки, направились к недалекому Старгарду. Местность кругом была болотистой. По обе стороны дороги высились сосны, ельники, кривые березки, темные заросли ольхи.