Преодоление

Выбравшись от озер и полей к лесам, Иван облегченно вздохнул. В земной пестроте, пусть даже самой маленькой, все же видна жизнь, и летчику визуально можно определить, где низ. Теперь меньше шансов врезаться в белый бугор. Напряжение нервных струн ослабло. Самолет летит на Великие Луки. Сохатый старается держаться от железки" правее, не более полукилометра: так удобней и привычней смотреть вперед.

"Если сейчас встретишь эшелон, что будешь делать, Иван? - ведет он диалог с самим собой. - Что? Стрелять буду по паровозу, если эшелон идет к фронту. По крытым вагонам стрелять нельзя, могут быть боеприпасы. Сам на них подорвешься. Если эшелон от фронта - бить вагоны, от фронта .боеприпасы не возят..."

Так разговаривал он с собой довольно часто. От этого ему всегда делалось легче. Размышления вслух снимали напряжение, позволяли видеть и полет, и себя как бы со стороны, помогали выверять планы и находить более верные решения. Таким диалогам он научился в одиночных полетах над территорией противника, которые редко проходили по-задуманному, требовали находчивости и новых решений.

Десятки километров преодолел самолет. Дорога по-прежнему была пустынна. Успокаивал Ивана только вид двух бегущих черных ниточек рельсов. Снег не засыпал их. И чем больше Сохатый смотрел на темные полоски, тем сильнее верил, что не зря сделал этот крюк перед уходом домой.

Пробив очередные снежные дебри, "Ил" выскочил на светлую воздушную полянку. Глазам открылась снежная целина, а чуть левее, на темной морщине дороги, длинная красная гусеница железнодорожного состава с пыхтящей головой - паровозом.

Обрадовавшись долгожданной встрече, Иван довернул "Ил" на локомотив. Самолет шел низко, прицеливаться было неудобно: мешала земля, она совсем близко, неслись облака над самой кабиной. В прицеле паровоз смещался в левую сторону.

"Идет состав, торопится и меня не видит. Пора!" Сохатый дважды нажал на боевую кнопку пуска реактивных снарядов. Два залпа по четыре снаряда с визгом ушли вперед. Попал или нет, увидеть не успел. Самолет уже проскочил цель.

"Что делать? Искать новый объект для второго удара или вернуться и сбросить на состав бомбы? Лучше вернуться. На взрывателях поставлено замедление, может, пронесет. Чем журавль в небе, лучше синица в руках. Возвращаюсь!"

...Самолет летел теперь прямо над дорогой навстречу составу.

"После первой атаки прошло минуты полторы, - думал Сохатый. - Если есть солдаты в вагонах, то они еще не успели повыскакивать... А вот и красная змея. - Иван заметил разбитый паровоз. - Попал".

...Вниз пошли серией шесть осколочно-фугасных. Стокилограммовые "чушки" со скоростью восемьдесят метров в секунду бились о крыши, ломали доски и, прорвавшись внутрь вагонов, крошили и рушили все, что попадалось. Самолет шел над составом на высоте пятнадцати - двадцати метров. Промахнуться невозможно.

...Вновь слег бил по самолету и стеклам кабины косыми, плотными струями. Чтобы не потерять из виду землю, Иван попытался снизиться. На высотометре стрелка пошла влево от нуля на минусовое деление... Земли не видно. Внутри у Сохатого все напряглось и сжалось от ожидания столкновения. "Пойду вверх. Худа без добра не бывает. Если не справлюсь с полетом в облаках - выручит парашют... Только бы добраться до своих".

Высотометр показывал сто пятьдесят метров - чудовищно большая, безопасная высота но сравнению с тем, что было.

Иван подвигался, насколько позволяло сиденье, расслабил мышцы спины и ног. Подышал глубоко и почувствовал - скованность прошла.

"Ил" набрал триста метров. Иван осторожно развернул машину на нужный курс, пытаясь более точно представить свое местоположение: "При выходе из облаков над своей территорией не проскочить бы линию железной дороги, связывающей Великие Луки с Ржевом. Севернее улететь мне никак нельзя. Там местность холмистая и выше, чем на юге, поэтому пробивать облака будет намного опасней. Но опасны не только холмы. Проскочу "железку" - и не найду нужных ориентиров, не попаду на аэродром..."

Развернувшись, он пытается удержать самолет на правильном курсе, но "Ил" самовольно уплывает в сторону. Иван доворотом вновь возвращает самолет на отметку компаса "семьдесят градусов", но как только заканчивает разворот - все повторяется: "Ил" уходит с курса.

"В чем же дело? Чертовщина какая-то. Авиагоризонт показывает прямой полет, а компас вращается. Не могут же у меня компасы все время отказывать. На днях картушку компаса заело на крутом развороте, едва выбрался от фашистов. Теперь, видишь ли, она останавливаться не хочет. Пойду выше, надо выбираться за облака".

Сохатый добавил мотору мощности. "Ил" восходящей спиралью полез вверх. Но тут к непокорному компасу добавился ледяной налет - сначала на лобовом стекле, а потом и на крыльях.

"Час от часу не легче... Пришла беда - отворяй ворота. Теперь уж только вверх. Другого выхода нет".