Преодоление

Начал снижение, вошел в туман и сразу понял: "Плохо. Верхняя кромка тумана ровная. Самолет не качнет, не болтнет, как будто грузило опускается в стоячую воду. Видимо, убаюкивающая своим спокойствием водянистая вата стелется чуть ли не до самой земли". Догадывался, но продолжал снижаться: как действовать иначе - не знал. Уплывали вверх последние метры высоты, нагнетая напряжение. Ивану очень хотелось оторвать взгляд от приборов, посмотреть за борт, но убедил себя: отвлекаться нельзя. Бросишь приборы потеряешь ориентацию в пространстве.

- Петь, как у тебя?

- Земля чуть мелькает под нами.

- Дрянь дело... Ниже нельзя. Пошли вверх.

Сохатый положил машину в разворот и на высоте метров двести снова оказался в голубом, заполненном солнечными лучами просторе.

- Петя, попробуем еще раз? Убавим минимальную высоту метров на десять. Тут только одна опасность - церковь. Но будем надеяться на лучшее... Думай, что после посадки пойдем пить горячий чай с булочкой и маслом, - легче станет на душе. Сейчас еще запрошу землю.

- "Ромашка", я - триста двенадцатый. Почему молчите? "Ромашка", я триста двенадцатый. Отвечайте! Помогите человеку в беде!

Ответа по-прежнему не было. Новый заход - новый риск. И снова безуспешно. Снизившись еще на десяток метров, Иван, так и не увидев земли, повел самолет вверх.

"Если спущусь еще ниже, то, пожалуй, будет полный рот земли. Хватит экспериментировать. Буду загорать на солнышке, пока есть горючее".

И тут наконец-то долгожданный голос земли:

- Триста двенадцатый, я - "Ромашка"! Запрещаю лазить в тумане. Находишься надо мной. Иди на Харьков. Там местность посуше и ветерок у земли есть. Метео говорит, что дождей там почти не было и туман севернее нас быстрее разойдется. Сядешь на наш прежний аэродром.

- "Ромашка", я - триста двенадцатый, вас понял. - И сержанту: - Петя, слышал радио?

- Слышал, командир. Что ж они сразу не отвечали?

- Я думаю, командир отлучился куда-нибудь, а радист не уполномочен разговаривать. Больше купаться в этом молоке нельзя. Если горючее кончится раньше, чем разойдется туман, будем прыгать.

- Прыгать?! А я без парашюта.

- Отставить шуточки, сержант! Я серьезно...

- И я серьезно, старший лейтенант. Парашют в кабине, только под самолетными чехлами и чемоданчиками нашими. Мы же с техником все приготовили к перелету на новое место.

- Вот это фокус! Немедленно достать и надеть парашют, как положено!

Сохатый развернул самолет на север. Он слышал по переговорному устройству громкое дыхание стрелка, беззлобную его ругань на самого себя, на чехлы и прочие вещи, которые мешали ему подобраться к парашюту.

"Пусть помучается, - улыбаясь, думал Иван, - впредь будет знать, что в авиации есть порядок и закон: лететь пять минут, а собирайся на год".

Он до предела убавил обороты винта и мощность мотора. "Ил" уже не летел, а висел в воздухе. Теперь у Сохатого была только одна задача: как можно дольше продержаться наверху. Переведя машину на минимальную скорость, Иван думал о том, что сейчас не зима и солнце все равно разгонит туман. Только что кончится раньше: туман или бензин?..

- Командир, как с горючим? - услышал он голос Ремизова.

- Что, жарко стало? Работай, пока летим!

- Я-то работаю, да ничего не получается. Не могу добраться до парашюта. Тут у нас в кабине один из трех лишний. Как думаешь, кто: я, пулемет или чемоданы?

- А сам ты как думаешь? Кого выбросить? Дурака или есть другой вариант?

В ответ - в задней кабине громкий хохот.

- Дурака учить надо, командир. Разреши чемоданы выкинуть. Фонарь открою и кому-нибудь посылочку с барахлом прямо на голову.

- Давай. Но чемоданчики-то открой для начала, а то, чего доброго, сдуру и гимнастерки с орденами выкинешь. Самые необходимые вещи сложи в узел и пристрой в фюзеляже. Только смотри, чтобы в тросы управления не попало.

- Понятно, командир!

Через несколько минут возни и невнятного бормотания Сохатый услышал:

- Готово, командир! Узелочек в фюзеляже. Парашют надел. Фонарь закрыл.

- Молодец! А теперь посмотри-ка вниз. Видишь, туман барашками и волнами пошел? Скоро конец ему будет. Прыгать, думаю, не придется. Так что чемоданчики и что ты там еще выкинул - на свои денежки нам с техником покупать будешь. Смотри, разорим мы тебя.

- Смеетесь, командир. А у меня пот аж сквозь сапоги течет от этой операции... Бог с ними, с деньгами-то. Деньги на войне - мусор. Была бы жизнь - деньги будут.

...Через пять минут полета туман стал редеть. В прорехи замелькала земля.

"Как поступить? - спрашивал себя Иван. - Идти дальше, до старого аэродрома? Но тогда без новой заправки обратно не вернешься. Заправят, если бомберы сидят, а если аэродром пустой? Выход, пожалуй, один, немедленно сесть в поле. Через часик можно будет взлететь и вернуться домой без дополнительной заливки бензина".

- Ремизов! Приземлимся на пахоту. В этом районе стабильного фронта не было, вероятно, и окопов нет.

- Садись, коли надо. Только зря чемоданы выкинули.

- Не зря, а по обстановке и для твоей науки. Лучше соображать будете с техником, чего и куда класть...