Преодоление

– Посмотри на меня.

На ней было новое платье, очень красивое, скрашивающее ее нынешнюю полноту, с какими-то воздушными рукавами и затейливой отделкой.

– Грандиозно! – с восторгом оценил он, хотя ничего не понимал в женской одежде, и самой красивой формой считал армейскую с голубыми петлицами и золотистыми эмблемами доблестных ВВС.

– Знаешь, Саня, – сказала она трогательно, – я сегодня подумала: инженерам, ученым, где создаются ваши корабли и станции, надо почаще консультироваться у рукодельниц. Сделать хорошее платье ничуть не легче, чем построить корабль.

– Ты это сшила сама?

– Не сшила – обновила, – поправила жена. – Пока ты… загорал в санатории.

– Честное слово, замечательно!

– А ведь это то старенькое платье, в котором я приезжала к тебе в часть. Помнишь?

– Не может быть!

– Да, Саня. Я только отделала его рюшами, кружевами, воланами – сейчас это модно. Тебе, правда, нравится?

– Очень! – сказал он, с любовью всматриваясь в лицо жены; и хотя действительно ничего не смыслил в женских нарядах, ему нравилось обновленное платье и то, что у него такая замечательная жена, нравились ее мастерство, фантазия, трогательная заботливость; сколько себя помнил, он всегда проникался огромным уважением к людям, которые знали и умели то, чего не знал, не умел он сам; нравилось солнечное летнее утро, чудный стол, сотворенный для мужчины, уходящего в бой, нравилось даже то, что предстоит этот бой; размышляя о возможных баталиях, Саня всем сердцем верил: ничто не пропадает зря. Ни добро, ни зло. Истина непременно восторжествует. – Очень, – повторил он. – С такой женой я просто не имею права сомневаться в победе. Победа будет за нами! Спасибо, родная.

– Ты молодец, – засмеялась Наташка. – Это слова настоящего мужчины.

– Самого настоящего! – он с гордостью постучал себя кулаком по груди.

– Не забудь, пожалуйста, мой самый настоящий, в прихожей пакет для Леши. Там два вида салатов, дичь, белый соус, фрукты, – она поднялась. – И дай я тебя поцелую… Все… Иди… Постой… Сначала позвони Железнову – микрофон от трубки на столе… Леше скажи: мясо вымочено в белом вермуте «Чочосан», настоянном на травах. Соус приготовлен по специальному рецепту. И то, и другое, в сочетании с салатами, поднимает на ноги самых израненных мужчин, – она засмеялась. – Проверено только что.

– Ах так! – Саня обнял жену, привлек к себе, мысленно благодаря ее за предусмотрительность, за нужные слова, за то, что она есть на свете.

– Тебе нельзя расслабляться, – она уперлась маленькими кулачками ему в грудь. – Иди же… Ну иди…

– Постараюсь вернуться пораньше.

– Не спеши, сначала сделай дела. Подбодри как следует Лешу. Доктор сказал, у него все очень плохо.

– Плохо, – подтвердил. Саня, но вчерашней терпкой горечи не почувствовал; какая-то непоколебимая уверенность, что Хмырьев ошибся, что все наладится, образуется, прочно укрепилась в нем, и он боялся ее вспугнуть. – Но есть шанс.

– Иди же! – как-то странно взглянув на него, она сразу опустила глаза. – Иди.

– Ты что-то хотела сказать?

– Не сейчас, – Наташа отвернулась к окну. – Вечеров… Я все скажу тебе вечером.

– Тогда… до вечера.

– До вечера, милый.

Что-то тревожно-неопределенное, недосказанное почудилось ему в словах жены, в быстро опущенных глазах, но Саня, полностью находясь во власти положительных эмоций, не придал этому значения; затворив дверь, вышел в прихожую, вставил в телефонную трубку микрофон, набрал номер; помощник Железнова, дежуривший у аппарата – грамотный, толковый прапорщик, начинавший еще с Каманиным, – коротко сообщил: генерал ждет срочно, машина у подъезда; захватив продукты для Леши, отчаянный небожитель стремглав бросился вниз по лестнице, но на первом этаже, натолкнувшись на недоуменно-вопросительный взгляд лифтерши, сбавил шаг и степенно вышел из парадной.

Солнечный день, слегка подсиненный голубизной неба, был светел, чист, ярок; в соседнем лесочке и на березовых аллеях городка восторженно щебетали птицы; от цветка к цветку перелетали пчелы и бабочки; легкий ветерок, перемешиваясь струями, разносил запахи трав, хвои, редкие облака величественно плыли в вышине, и не верилось, что среди этой тишины, покоя, благоухания, почти рядом, в классах, лабораториях, на тренажерах Центра подготовки космонавтов идет напряженная, планомерная работа по освоению новой техники, что здесь – в муках, в спорах, в преодолениях самих себя – рождается день завтрашний: такая неописуемая красота была кругом. Невольно остановившись, Саня залюбовался погожим днем, белыми березами, ему мучительно захотелось уединиться – в лес, к озеру, и, ни о чем не думая, ничего не желая, просто бродить. Но шофер черной «Волги», стоявшей неподалеку от дома, резко посигналил, тишина распалась на отдельные звуки, и Саня, придерживая пакет, побежал к машине.