Преодоление

Я слушал нехитрый Володин рассказ и только укреплялся в мысли, что не случайно нам в крещении даются имена святых. Каждое имя, что в святцах, это не просто некое созвучие звуков, это еще и конкретная личность. Святой князь Владимир, а наш Володя и был крещен в его честь, не сомневаюсь, прикрыл нашего друга, не зря же столько людей ежедневно молится о нем, а на его место прислал другого Владимира, о котором при других обстоятельствах никто бы не вспомнил, будь бы он хоть трижды ранен. Вот так премудро обоих и защитил.

Чем дольше живу на свете, тем все более убеждаюсь, нет, без молитвы мы не народ. Именно мы, кто определяет себя русскими. Русский, в моем понимании, – это не столько кровь, сколько наша земля и вера. Не будь у нас нашей веры, и нас бы не было. Не стану сравнивать Древний Израиль с Россией, у нас разные предназначения, у Израиля мессианское, а Россия – это врата в Царство Небесное. Мы и начало свое полагаем с Владимирской иконы Пресвятой Богородицы. Русская кровь – необычная кровь, в ней смешалось такое множество племен и народностей, начни разбираться и концов не сыщешь. Многие наши князья вышли из Золотой Орды. Приходили к великому князю Московскому, принимали православие, присягали на верность новой родине, и служили ей верой и правдой. Даже в государи наши предки готовы были принять кого угодно, но всегда ставили одно условие – креститься в нашу веру. В смутное время и Лжедмитрия приняли, и на польского королевича Владислава соглашались, да те надежд не оправдали и остались католики со своими интересами.

Помню, в Черногории мы разговаривали на эту тему с Милорадом, человеком незаурядным и очень верующим. Мы сидели на террасе вилы Круна в Сан-Стефано, пили кофе и говорили о Сербии, и о том, как в свое время гнали турки нашу веру. А потом я вспомнил и рассказал ему такую историю:

– У нашего государя Павла был камердинер и брадобрей, мальчик-турчонок, взятый в плен на войне с турками, звали его Кутай. Со временем мальчик Кутай превратился в графа Кутайсова, одного из богатейших людей империи. Его младший сын Александр, получается турок наполовину, начал служить России с пятнадцатилетнего возраста сразу в чине полковника. В двадцать два уже генерал, командир артиллерийского полка, принимает участие в войне с Наполеоном. Благодаря действию его артиллерии наши одержали победу в сражении при Прейсиш-Эйлау[1]. Представляешь, в наше время тысячи молодых офицеров, начиная служить, мечтают о генеральских погонах, а он с этого звания практически начинал. Казалось бы, ну что еще надо? Молод, высок чином, богат, хорош собой, успел отличиться в сражениях, отмечен высокими боевыми наградами. Всего достиг, хватит, прячься от войны, развлекайся в имении с крепостными девушками. Никто не осудит, заслужил. А он едет в Европу учиться военному делу и к двадцати восьми становится командующим русской артиллерии. И в этом качестве принимает свой последний бой при Бородино.

Наполовину турок, один из пяти русских генералов, сложивших головы за Россию на поле Бородинском. Герой Отечественной войны 1812 года. Читаю отзывы современников об отце и сыне Кутайсовых: презрительное отношение к хитрому фавориту, за четыре года из холопа ставшего графом, и восхищение и всеобщая любовь к его сыну, юному русскому генералу, причем любили его все, и генералы, и низшие чины. Вот, кстати, тоже тема для размышления. Наполеон пришел в Россию, в страну, где официально существовало рабство, и где рабы встали на защиту отечества вместе со своими господами. Казалось бы, вот подходящий момент к бунту, так нет же, крепостные сами создают партизанские отряды и воюют с французами. Значит, что-то связывало господ и рабов воедино в такой трудный для отечества час.

Милорад внимательно меня выслушал, а на следующий день, когда мы уже возвращались после литургии в одном из храмов, стоявших высоко в горах, он остановился рядом с руинами заброшенной усадьбы на берегу моря.

– Пойдемте, – пригласил он нас, своих спутников, – здесь родник, наберем воды.

Мы перешли дорогу и спустились к морю. Остатки старого каменного дома уже совсем заросли, и если бы Милорад не стал объяснять как был устроен дом, мы бы и не поняли, что когда-то здесь жили люди. Но главное заключалось не в руинах, даже несмотря на их живописность, а в том, как был оформлен родник и территория, к нему прилегающая. Возле самого родника установлена мемориальная доска. Этот родник-памятник был устроен на месте бывшей усадьбы потомками тех, кто когда-то здесь жил. Эти потомки давно переехали в Австралию, но старую усадьбу не продали и сохранили за собой. Зачем, интересно?