Преодоление

Батюшка как в воду глядел. Наш ученик «прогулял» по горам все три месяца, и понимая, что от экзаменов ему всё равно никуда не деться, и здесь в Москве его ждут бессонные ночи, упросил командование оставить его ещё на один срок.

И вот теперь наш Вова, добрый ласковый гигант, лежит в коме где-то там, в далёком госпитале с ранением несовместимым с жизнью. Как же так, ведь наши общинники постоянно о нём молятся. Зная, что Вова фактически сирота, бабушки, несмотря на его внушительные габариты, жалеют «мальчонку». В дни, когда батюшка привозил Вову к нам в гости и в трапезной вкуснее готовили, и пироги с утра пекли, чтобы мягонькими угостить, «а как же, чай сиротка». Вова, чувствуя к себе любовь, отвечал тем же. Приедет, обнимется со всеми, ну чисто «сын прихода».

Немедля оповестил всех молитвенников. А у нас есть и такие, что за день всю Псалтирь прочитывают.

— Володя ранен, вставайте на молитву.

Весь свой «духовный спецназ» мобилизовал. Служили молебны в храме, молились по домам. И каждый день созванивались с отцом Виктором:

— Что слышно? Пока вдруг, дней через десять обескураженный батюшкин голос не сообщил:

— Бать, ничего не понимаю, Вова отзвонился, завтра прилетает в столицу.

— Как прилетает, может ему наконец полегчало, и его смогли перевезти в центральный госпиталь?

— В том-то и дело, — Вова абсолютно здоров и не ранен.

— Тогда за кого мы молимся?

— Мне же серьёзные люди сообщили о его ранении.

Я не знал, что и сказать своим, конечно, все очень обрадовались неожиданному Вовиному воскресению, и подобно отцу Виктору пытались узнать, за кого мы все эти дни молились?

Не стану рассказывать, как обрадовались наши приезду «сына прихода», как сидели потом за большим столом в трапезной и слушали его сбивчивый рассказ.

— Да, и рассказывать-то мне особо не о чем. В горах красиво, но скучно, — так иногда постреляем. Мы — в них, они — в нас. Почувствуешь немного адреналин и снова любуешься. Нет, горы — это всё-таки непередаваемо.

А недавно мне вдруг ни с того — ни с сего, пришла замена. Зачем-то рокировку провели. Меня перебросили на другой блок пост, а на моё место прислали моего тёзку, то же Володю. Я уехал, а на моих ребят в ту же ночь напали, и Володю того ранило, и очень даже серьёзно. Боялись что не выживет, но, — и солдат перекрестился, — всё, слава Богу, обошлось, — на днях он наконец пришёл в себя.

Я слушал нехитрый Володин рассказ и только укреплялся в мысли, что не случайно нам в крещении даются имена святых. Каждое имя, что в святцах, — это не просто некое созвучие звуков, это ещё и конкретная личность.

Святой князь Владимир, а наш Володя и был крещён в его честь, — не сомневаюсь, прикрыл нашего друга, не зря же столько людей ежедневно молится о нём, а на его место прислал другого Владимира, о котором при других обстоятельствах никто бы не вспомнил, будь бы он хоть трижды ранен. Вот так премудро обоих и защитил.

Чем дольше живу на свете, тем всё более убеждаюсь: нет, без молитвы мы не народ. Именно мы, кто определяет себя русскими. Русский, в моём понимании, — это не столько кровь, сколько наша земля и вера. Не будь бы у нас нашей веры, и нас бы не было. Не стану сравнивать Древний Израиль с Россией, у нас разные предназначения, у Древнего Израиля — мессианское, а Россия — это врата в Царство Небесное. Мы и начало своё полагаем с Владимирской иконы Пресвятой Богородицы. Русская кровь — необычная кровь, в ней смешалось такое множество племён и народностей! Начни разбираться — и концов не сыщешь. Многие наши князья вышли из Золотой Орды. Приходили к великому князю Московскому, принимали православие, присягали на верность новой родине, и служили ей верой и правдой. Даже в государи наши предки готовы были принять кого угодно, но всегда ставили одно условие — креститься в нашу веру. В смутное время и Лжедмитрия приняли, и на польского королевича Владислава соглашались, да те надежд не оправдали и остались католики со своими интересами.

Помню, в Черногории мы разговаривали на эту тему с Милорадом, человеком незаурядным и очень верующим. Мы сидели на террасе вилы Круна в Сан-Стефано, пили кофе и говорили о Сербии, и о том, как в своё время гнали турки нашу веру. А потом я вспомнил и рассказал ему такую историю:

— У нашего государя Павла был камердинер и брадобрей, мальчик турчонок, взятый в плен на войне с турками, звали его Кутай. Со временем мальчик Кутай превратился в графа Кутайсова, одного из богатейших людей империи. Его младший сын Александр, получается турок наполовину, начал служить России с 15-летнего возраста сразу в чине полковника. В 22 уже генерал, командир артиллерийского полка, принимает участие в войне с Наполеоном. Благодаря действию его артиллерии наши одержали победу в сражении при Прейсиш-Эйлау.