Преодоление

И, наконец, торжественное: — Благословенно царство Отца, и Сына, и Святаго Духа! Состав показался из-за ближайшего поворота, и вот ты уже стоишь на платформе, рядом с которой на бешеной скорости проносятся вагоны. Мелькают окна, и ты видишь силуэты людей, и даже различаешь их лица. Они точно так же всматриваются в тебя и приветственно машут руками.

Литургия продолжается, а мимо с грохотом, закладывающим уши, продолжают лететь вагоны. Ты мечтаешь, чтобы поезд остановился, тебе тоже хочется войти и ехать среди этих счастливых людей, но вагоны не сбавляют хода.

Наконец наступает время принятия Святых Даров, потом все подходят к кресту. Закрываются царские врата. В храме снова почти никого, кроме тех, кто вытирает подсвечники и подметает пол. Тишина. Поезд промчался и исчез, а ты остался стоять на перроне. Приводишь в порядок алтарь, покрываешь жертвенник и престол. В душе покой, удовлетворение от принятых Даров, и сожаление оттого, что литургия окончилась. Тебя не взяли. Грустно, хотя понимаешь, чтобы состав остановился, и ты вошёл в радость тех, кто в нём, нужно быть совсем не таким, какой ты сейчас.

Служим древним мученикам второго века от рождества Христова. Их подвиг почти не имеет аналогов. Три сестры, три совсем ещё молоденьких девочки, согласившихся на мучения, но не отрекшихся от своей веры. Оказалось, что для них жизнь без Христа трагедия большая, чем физическая смерть. София — их мать. Палачи и пальцем её не тронули, а зачем, убивая детей на глазах матери, злодеи вынули из неё душу. Три дня, проведённых матерью на могиле детей — апофеоз их общего страдания. Недаром в Церкви долгое время Софию почитали как великомученицу.

Имена этих святых в наших служебных календарях печатаются самым тоненьким шрифтом, их служба не имеет праздничного знака. Точно так же не выделяются из общего числа службы величайшим подвижникам древности, праведникам и преподобным. Когда случалось кому-нибудь из них, в силу сложившихся обстоятельств, приходить из пустыни в города, то весть об их появлении немедленно облетала всю округу, и вот уже тысячи людей толпилось вокруг них, чтобы хотя бы посмотреть на чудных подвижников. В наше время так почитали Иоанна Кронштадтского, но его имя в тех же календарях выделяется жирными чёрными буквами. Почему такая разница? Почему святым последнего времени, прославленным при нашей жизни, составлены службы куда как более торжественные, чем тем древним?

Наверно в те далёкие годы святость в Церкви была нормой. Читаешь «Добротолюбие» и понимаешь, что предела духовному совершенствованию нет. Тогда и экспрессы не ходили, ни к чему это было. Хватало обычных повозок, запряжённых парой лошадей. Останавливаться приходилось поминутно. Наше время — время угасания святости, потому, видать, она и в цене. И вовсе не рука Господня сократилась спасать, мы стали другими. Нам есть что терять, и мир манящий земной реальный, пускай и несовершенный, но всё-таки весомая синичка в руке. Зачем мечтать о журавлях, может их вовсе и нет? Мы прекращаем смотреть на небо. И вместо множества конных повозок появился этот единственный экспресс, летящий сквозь пространство и время. Ещё бы ему не лететь, как иначе покрыть немыслимые расстояния по всему миру от одного полустанка с одинокой фигуркой пассажира к точно такой же другой.

И всё-таки, они есть эти пассажиры, рядом с которыми останавливается экспресс, а если бы это было не так, то жизнь на земле утратила бы всякий смысл. Я всегда удивлялся, глядя на крошечный древний храм в честь Симеона Столпника на Новом Арбате, как это он уцелел? Но он есть, и улица имеет своё лицо и историю. Уберите его, и всё, что вокруг, превратится в нагромождение одинаково серых гигантских спичечных коробков. А этот храмик словно удерживает окружающий его мир от сползания в некую чёрную дыру, и так славно греет душу.

Наше время скупо на святость, но она есть, и порой проявляется даже там, где её и не ждёшь. Помню, ещё в начале 90-х читал рассказик в одной протестантской книжке. Пронзительная история, и что неожиданно, напечатана она именно у протестантов. Случилось это в годы второй мировой войны в одной из стран Западной Европы, оккупированной немцами. В воскресный день на службу в лютеранскую кирху собрался народ. Во время богослужения неожиданно в храм зашли несколько пьяных эсэсовцев.

Мы знаем, что немцы на захваченных территориях вновь открывали закрытые большевиками православные храмы, но на самом деле это был чисто пропагандистский трюк. Гитлер ненавидел христиан и планировал вместо традиционных христианских церквей создать некое своё национал-социалистическое подобие церкви, но в неё записалось всего пять тысяч человек, и план провалился, тогда он стал мстить. У себя в Германии нацисты расправлялись со священниками ни в чем, не уступая НКВД-шникам. А войска СС, те больше напоминали оккультную секту. Потому их приход в кирху не сулил верующим ничего хорошего.