Преодоление идеализма

Согласно «логосу», человек смертен или бессмертен: третьего не дано. Человек меняется или не меняется, он велик или мал, стар или молод – и так до бесконечности. В созерцании на начальном и конечном этапе ничего этого нет. Средствами языка это невозможно адекватно выразить, это «трансцендентально». Разве человек, дерево и все живое не различны при рождении и смерти, в молодости и в старости и не остаются в то же время одними и теми же? Разве Гете не учил, что стебель это, собственно, уже лист? Все живое и органическое, а потому и любое созерцание это постоянный протест, противоречие и противоположность разуму и логике.

Самые глубокие и великие немецкие мыслители, такие как Николай Кузанский, Лейбниц, Гете, Гегель бились над проблемой целостного воззрения и его закономерностей и не достигли цели. Отправными точками являются три закона: непрерывности, органической полярности и совпадения противоположностей. Это проблема будущего немецкого мировоззрения и будущей философии: выявить закон целостности.

Немецкий идеализм между двумя эпохами

Для нашего переходного периода понятие идеализма представляет собой затруднение. Преданы ли мы теперь какой-то идее? Должен ли я призывать молодежь искать спасение от плохой по определению действительности в состоянии чистой духовности или в т. н. культуре? Нет, мы не живем больше между действительностью и высшим миром идей. Мы стоим обеими ногами на твердой почве исторической действительности со всеми ее нуждами, так что наша эпоха ориентируется не на идею и идеал. Мы призваны к революционному действию, а не к бегству от действительности в мир идей. От людей нашей эпохи требуется не идеализм, а героизм.

Если понимать под идеализмом способность к самопожертвованию, то мы идеалисты. Эта способность проявляется у народов в те времена, когда Судьба ставит их перед выбором: преодоление трудностей или гибель. В этом нет ничего, характерного только для немцев или для нынешней эпохи. Правда, поведение немцев во все времена отличалось странными особенностями. Мы, немцы, не можем жить и действовать, исходя из непосредственных ощущений нашего бытия, мы неспособны к стихийным действиям, нам нужно все перенести в область размышлений и часто мы на этом и останавливаемся. Такова философская сторона немецкого характера. Когда встает вопрос о смысле жизни, немец отвечает: «Мы, вечные немцы, всегда в становлении, мы стремимся к бесконечной цели, мы неутомимые путники, мы никогда не успокоимся в застывших формах». Это соответствует нашему характеру и определяет нашу судьбу. Отсюда и особенности немецкого идеализма.

Но с немецким народным характером связан и ход немецкой истории. Она отличается постоянными вспышками энергии из духовных глубин народного подсознания. Но, так как немец никогда не может остановиться на твердой форме, в его становлении нет устойчивости. Немец никогда не бывает у цели, он всегда в пути, поэтому история немецкого народа это череда падений. С точки зрения латинской формы или англо-саксонской законченности характера немцы непредсказуемы и бесформенны, непостоянны и неудобны, а поэтому чужды и опасны. Другие народы живут в страхе перед немцами. Способность всегда начинать сначала делает немецкий народ народом революций, хотя ни одна немецкая революция в прошлом не достигала своей цели. Поэтому мы народ неисчерпаемой юности. Мы, как учил Мёллер ван ден Брук, после долгой истории остались молодым народом, и ни один другой народ не имеет таких неисчерпаемых внутренних источников жизни. Это некогда придавало силу и немецкому идеализму. Только в стране постоянных вспышек энергии могла родиться метафизика истории Леопольда фон Ранке, который выводит все эпохи из ритмически возникающих движений. Это факт, что другие народы Запада жили силами революций и движений, возникших на немецкой почве. Гельдерлин говорил об этом:

«Они пожинают плоды твоих идей, они срывают виноградные гроздья и смеются над тобой, некрасивая лоза, стелющаяся по земле».

Если мы зададим вопрос «почему?», то мы обратимся к другой черте народного характера, которая отличает и сильную, и слабую сторону немецкого идеализма. Во время упомянутых вспышек проявляется трансцендентность, т. е. стремление перенести конечные цели в потусторонний мир. Из-за этой черты немецкий идеализм не оказал влияния на действительность. Это о немце сказал Гете:

«Он тянется вверх и касается макушкой звезд, но никогда не стоит твердо на ногах, и им играют облака и ветры».