Преодоление зависимого поведения: зависимым и их близким (родственникам, педагогам)

О том, что такое доминанты, применительно к теме преодоления зависимого поведения – в тексте «Две доминанты». О доминанте в более широком значении, а также о том, когда рассказ о себе может сопровождаться конструктивными последствиями, а когда – ретравматизацией, см.:

– в главе «Примеры перестраивания травматической доминанты и преодоления ее» из части 2.2 «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты».

– в тексте «Посттравматический рост и опыт христиан, переживших гонения. Между памятью и забвением».

– см. ответ «Наркомания. Полезно ли зависимым говорить о своих переживаниях и если да, то в каком ключе. Ч. 1».

У человека, рассказывающего о своих наркопохождениях, начинают блестеть глаза. Он перевоплощается. Лев Выготский подобное описывал при детской шизофрении. Мальчик «перевоплощается в объект своих выдумок – в дикого кота, гладиатора, разбойника»[7]. Понятно, что слова Льва Выготского приводятся в качества аналогии, не с целью жестко связать факт наркоманических рассказов с шизофренией. Хотя эти слова Льва Выготского хорошо ложатся на поднятую тему: «Фантазии приобретают бредоподобный характер. Они проявляются охваченностью и одержимостью «мечтами», полной "погруженностью в мир своих фантазий", трудной переключаемостью на реальные события».

Наркоман начинает рассказывать о своих похождениях с целью (казало бы) рефлексии. И вот перед нами сидит уже не Сережа, а Серега. Вот он. Наркоман не ориентирован на слушателя. Он говорит только о себе.

Менять свою речь. Следить за акцентами речи. Один нейрохирург говаривал, что если мы не имеем возможности добраться до центра, чтобы повлиять на него, то начинаем с периферии (то есть, если не можем сразу изменить «начинку» сознания, выстраиваем определенный образ жизни, держимся связи с духовником и т. д.)

Со стороны только кажется, что существует некая солидарность, которая возникает лишь в момент, когда нужно скинуться и достать вещество. А поделиться с друзьями по несчастью, что тебе плохо, что твоя душа нежная и ранимая, а ты весь воздушный, гениальный и мечтательный, – нельзя, ведь они презренны, они – «дно», наркоманы. Единственный луч свет, например, – лечащий врач, которому можно пожаловаться.

Здесь приводится реальная история: молодой человек, находясь в клинике на реабилитации, пытался пробраться в кабинет лечащего доктора, чтобы рассказать, как ему «плохо». Она уже поняла, что такие разговоры превращаются в нытье, и их отсекала. Тогда он начал общаться с ней в другом ключе, стал говорить, что вот эти препараты помогают при нарушениях ЖКТ, а эти – нет. Потом попросил аудиенции, чтобы уточнить схему лечения, и как только зашел в кабинет, начал опять свое – «мне так плохо!».

Вот это состояние «мне так плохо» надо пресекать.

Само по себе прекращение употребления алкоголя и наркотиков не свидетельствует о выздоровлении. Признаком выздоровления, с точки зрения светской наркологии, является социализация, связь с ближними, конструктивная деятельность (человек, например, нашел «свое» дело, устроился на работу). Если человек оставил наркотики, но начал проповедовать «счастье избавления», либо собирает деньги на организацию – исцеления не произошло. Мышление такого человека реформировано, происходит перезависимость, то есть замена одной зависимости на другую.

См. главу «В чем смысл реабилитации?» из части 4-й текста «Обращение к полноте: становление личности как путь преодоления зависимого поведения».