Преодоление земного притяжения

— Для мытья у нас банька есть, а спать можешь на ней, сам я лично предпочитаю свою кровать.

Зайдя в горницу и осматривая стены из обтесанных деревянных брусьев, Игорь продолжал восхищаться:

— Красота да и только, а у нас кругом один бетон. Боже мой, как мне надоел этот бетон!..

— Ну, хватит причитать, — оборвал его восторги отец Аркадий, — мой руки — и к столу, посмотрим, что тут нам баба Нюра наготовила.

Не успели они поужинать, как в дверь постучали. Вошел высокий мужчина лет тридцати пяти. Пышные черные волосы обрамляли продолговатое лицо с небольшой, аккуратно подстриженной черной бородой. Крупный прямой нос снизу опирался на чапаевские усы, а сверху, уже на нос, опирались густые сросшиеся на переносице брови. Завершал его портрет пронзительный взгляд темно-карих, глубоко посаженных глаз и плотно сжатые губы. Словом, весь облик свидетельствовал о решительном и властном характере. Такого хотелось спросить: Вы в каком полку служили?

Он подошел к отцу Аркадию под благословение, метнув недобрый взгляд в сторону Игоря. Тот ответил широкой добродушной улыбкой. Отец Аркадий представил его:

— Мой друг, врач-хирург Игорь Львович Шульман. А это, — обратился он к Игорю, — наш псаломщик Михаил Юрьевич Иволгин.

— Отец Аркадий, можно Вас на минуточку, у меня конфиденциальный разговор.

Когда отец Аркадий прошел с ним в другую комнату, он вполголоса сердито заговорил:

— Что же Вы, отец Аркадий, жида сюда привезли? Я нарочно, чтоб их не видеть, в глушь с женой и ребенком уехал. А теперь что нам прикажете делать? Прямо искушение какое-то.

— Успокойся, Михаил, во-первых, он мой друг с детских лет, к тому же, крещеный православный человек. Во-вторых, какое это имеет значение, если апостол Павел говорит, что «во Христе нет ни иудея, ни эллина…»

— Разве Вы не знаете, отец Аркадий, мудрую народную поговорку: «Что жид крещеный, что конь леченый». Ну и друзья у Вас, я Вам скажу.

— Родители у него были прекрасные люди, мы дружили семьями, нам никогда в голову не приходила мысль расценивать друзей по национальному признаку. Мать его, кстати, русская. Да что это я оправдываюсь перед Вами?!

— Вот потому-то, отец Аркадий, революция и случилась, и до сих пор они нами правят, что мы о национальных признаках забывали. Я к Вам больше ни ногой, пока он здесь.

При этих словах Иволгин развернулся и быстрым шагом устремился к выходу, чуть не сбив по пути Игоря.

— Что это с ним? — удивился тот.

— Я же предупреждал тебя, что он — ярый антисемит.

— Ну, эту болезнь я не знаю, как лечить, — пожал плечами Игорь.

— Да его, пожалуй, логикой не переубедишь, по всему видно, у него аллергия на твоих соплеменников, — засмеялся отец Аркадий, — давай, Игорь, вечерние молитвы читать и бай-бай.

Михаил действительно сдержал слово и ни разу на неделе не заходил к отцу Аркадию. Тот удивлялся:

— Надо же, какой упрямый, раньше дня не мог прожить, чтобы ко мне не зайти, в шахматы поиграть, а между делом о русской литературе, о поэзии поговорить, он ведь филфак окончил. Стихи сам сочиняет. Только втемяшилось ему в голову, что во всех бедах России виноваты евреи — и точка.

— Ну да, как поет Высоцкий, если в кране нет воды, значит выпили жиды, — улыбнулся Игорь.

На службе в церкви Михаил, читая на клиросе, сердито косился на стоящего в сторонке Игоря, но поделать ничего не мог, не убегать же со службы. Игорь причащался за каждой Божественной литургией. После службы они с отцом Аркадием вычитывали акафист перед иконой Божией Матери, именуемой «Неупиваемая Чаша». В свободное время Игорь колол дрова на зиму и складывал их в поленницу под навесом. Вечерами перед ужином они с отцом Аркадием частенько посиживали за шахматной партией. Лето незаметно закончилось, и началась осень с ее затяжными дождями, носа на улицу не покажешь. Но наших затворников это не пугало, они находили себе занятие и дома. Михаил, у которого вначале было много дел по огороду, теперь, запертый погодой в четырех стенах, заскучал. Наконец он не выдержал и пошел к отцу Аркадию под предлогом вернуть ему книгу, взятую еще в прошлом году. Отец Аркадий с Игорем как раз сидели за шахматной партией.

— Заходите, Михаил, — обрадовался отец Аркадий, — а книгу, пожалуйста, положите на полку. — Перехватив взгляд Михаила, который тот устремил на шахматную доску, тут же добродушно добавил: — Помогите мне, Михаил, а то меня Игорь прямо к стенке припер, не знаю, что и делать.

— Как это не знаешь?! — засмеялся Игорь. — Сдавайся на милость победителя, и все тут.

— Погодите, отец Аркадий, не сдавайтесь, надо подумать, — сказал Михаил с внутренним волнением, которое никак не выдавалось на его внешности.

Он внимательно изучил позиции обоих игроков; действительно, для отца Аркадия ситуация была почти безнадежная. Еще, как нарочно, Игорь сидел и самодовольно улыбался. Нет, решил Михаил, ни за что он не даст сейчас восторжествовать этому потомку Сима. Он весь напрягся, обдумывая возможные комбинации, так что ему показалось, будто мозги у него в голове зашевелились. И когда отец Аркадий было взялся за коня, Михаил воскликнул: