Преподаватель симметрии

В коридоре, поблескивая всеми своими марсианскими частями, стоит пропавшая с утра коляска, "Это последняя модель!-гордо говорит турок.-Вы и не мечтали о такой. Американская. Она стоит не менее нескольких тысяч долларов. Примите ее от меня в счет нашего расчета, а также в знак почтения к вашей глубокоуважаемой матушке..." Варфоломей лишается дара речи и лишь переводит взор с коляски на Самвела с елочкой, меняя последовательность: елочка, Самвел, коляска - коляска, елочка, Самвел и т, д. "Ладно,соглашается наконец он.- Не будем больше торговаться. Квиты. Только скажи мне все-таки, почему ты так и не сознался, что украл?" Глубокая печаль, равная несправедливости Варфоломея, отражается во взоре турка: опять начинается... "Да как же вам сознаешься, когда вы, может, слова своего не сдержите..." "Значит, опять не можешь?" "Ох, не могу..." - скорбно вздыхает Вор. "Так мы же один на один! - вдруг осеняет Варфоломея.- Это же не доказательство. Ну, что тебе стоит? Ну, пожалуйста... Христом богом тебя прошу... Ради Рождества..." "Один на один-это вы правильно... О ты, имени которого вслух не произнесу, дай мне силы!" Судороги пробежали по телу турка - он не мог. "Ладно, бог с тобой, ты свободен!" - вздохнул Варфоломей. "Совсем-совсем?"-ожил Вор. "Совсем-совсем",-согласился Варфоломей. "Навсегда?" - все еще не мог поверить подозреваемый. "Конечно". Вор опустился на колени и поцеловал Варфоломею руку; Варфоломей нагнулся его поднять, мол, что ты, что ты... и, когда нагнулся. Вор быстровато и горячо зашептал ему в ухо: "Да это я, я украл у тебя, у тебя украл я тогда, тогда я у тебя украл... Да как же я мог не украсть, когда ты сам мне показал, где!..- вдруг разгневался он, вскакивая с колен.- Ты сам, ты сам!.." Так они обнимались, целовались и рыдали на плече друг у друга, наконец-то в полном расчете. "Пошли к нам, отметим!" - приглашал счастливый Варфоломей вновь обретенного брата, и турок было отказывался, но уже соглашался, как вдруг - елочка, Самвел, коляска, Самвел, коляска, елочка... "Позволь,опешил Варфоломей,- а елочку с коляской ты разве не у меня... позаимствовал?.." "Э, нет!-рассмеялся Вор.-Это уж дудки. Это вот точно нет. Елочку мне троюродный брат принес, он елочный базар держит... А коляску... а коляску... лучше и не спрашивайте, чего мне это стоило! Мне прямо сейчас на улице сто франков за нее предлагали!" Вор, а вернее, теперь уже и не Вор, а турок, и даже не турок, а дорогой сердцу Варфоломея Самвел, был готов расплакаться от обиды и неправого подозрения и уже мог совсем уйти от этой обиды, так что пришлось и Варфоломею перед ним поизви-няться...

И вот елочка горит огнями; Самвел очень ловко справился с перевязкой, и теперь Варфушенька-млад-ше-младшего катает по коридору бабулю в новенькой коляске, и оба визжат от восторга: и нога у него как здоровенькая, и прическа у королевы невероятная; старший сын, от которого ничем не пахнет,то он выйдет за Мэгги из комнаты, то она от него уйдет под испытующим взглядом герцогини, то они оба войдут; из кухни доносится запах пирога, который печет Мэгги с подручными Вором и бригадиром,- турок, как всегда, переложил пряностей...

И вот все в сборе, вокруг пирога и вокруг елки, и Варфоломей думает, может ли быть одновременно столько счастья... даже страшно. "Между прочим,провозглашает Варфоломей, известный энциклопедич-ностью своих познаний,- по восточному календарю нынче наступает год Кота!" Все начинают ловить Василия Темного, чтобы водворить его на самое почетное место. Герцогиня гладит кота, и Форцепс гладит кота, Варфуша-младше-младшего гладит кота, и Варфуша-средний гладит кота, и Мэгги гладит кота, и бабуля-королева гладит кота... и Варфоломею-королю некуда руку просунуть, потому что все гладят кота; Форцепс гладит кота, думая, что гладит руку герцогини, а на самом деле не ведает, что гладит руку вдовствующей королевы-матери, которая думает, что ей гладит руку ее любимый сын Варфоломей, а Варфоломей-средний гладит кота, думая, что гладит руку Мэгги, а сам гладит ручищу Форцепса, а сам кот уже давно убежал, а сама Мэгги... а где Мэгги? Варфоломей вдруг чувствует, что кто-то ласково перебирает его волосы, но это не мать и тем более не герцогиня... Варфоломей улыбается счастливо, и тут новая волна непоправимости и отчаяния охватывает его, и он тихо выскальзывает из-под этой ласки, как бы забыл что-то, как бы зачем-то проходит к себе в кабинет и там запирается изнутри. Там он сидит, тихо подвывая: за что. Господи! Младшенький, старшенький, матушка, герцогиня, Форцепс, Вор, Мэгги... Ты стареешь, Варфоломей! Плечи ломит под бременем власти... Ты устал. Ты всего лишь устал, Варфоломей! С кем не бывает... Кто за тебя потянет все это? Чья десница удержит такую державу...

И Варфоломей окинул ее взглядом - и не хватило взгляда. Она была вечна и бесконечна, от Эй до Зет...