Преподаватель симметрии

Он попробовал повалить ее на бабкину кушетку – движение, как ему казалось, все оправдывающее, – так кушетка была искреннее: она сломалась.

– Пойдем, – сказала Бруна. – Твои скоро придут.

Она УЖЕ знала. Он не сопротивлялся.

– На улице дождь, – сказал он, – я сейчас.

О, эта спасительная мысль о плаще!

С отвращением отразившись в дверце зеркального шкафа, он выхватил плащ на ощупь, первый попавшийся.

Так и вернулся, как лакей, неся перед собой плащ на плечиках. Застал Бруну на том же месте – перед зеркалом.

То же выражение лица застыло в зеркале.

Он швырнул в сердцах плащ на сломанную кушетку.

Теперь они отражались в зеркале вдвоем.

Лицо ее переломилось улыбкой, будто зеркало треснуло.

– Пойдем, – ласково сказала она.

Он воровато прихватил проклятый плащ, и они поспешили прочь.

В воротах замка столкнулись с матерью и бабкой.

И они поздоровались как ни в чем не бывало. Как призраки с призраками.

– Я вот что взяла на память, с камина…

И Бруна продемонстрировала никому не нужную треснутую друзу горного хрусталя. А он потрогал в кармане античную камею, но не показал.

Нет, она не потеряла туфельку на парадной лестнице…

Это юбка матери каким-то образом сначала прицепилась к плащу, а потом осталась лежать на сломанной кушетке.

Она потом служила главным вещественным доказательством на семейном трибунале: предаться разврату до такой степени! И где?! В фамильном замке, где каждый камень…

Не каждый… Никто не заметил пропажи ни друзы, ни камеи.

И матери было нипочем, что юбка-то была ее собственная.

Как ей не показался странным и тот факт, что после прецедента разврата можно забыть надеть юбку обратно…

Главное в вещественном доказательстве не столько его доказательность, сколько его вещественность…

Так думал молодой повеса, примеряя отцовские сандалии, в точь такие, какие утратил.

2-005

Но сундук был значительно глубже!

Обнаружив по сторонам две петли, сын потянул за них и с легкостью вытащил – это было всего лишь верхнее отделение!

Под ним было точно такое же, но и в нем ничего не оказалось. Кроме конверта.

«Завещание» – было написано на конверте.

«Для чего и требуются подобные сундуки!..» – усмехнулся было сын, вскрывая конверт.

Там были листок и еще один конверт.

«Сундук – Мадонне, содержимое – Бибо» – вот все, что было написано на листке.

«Завещание» – было написано на конверте втором.

«Бибо! Это тебе только показалось, что я расстался с тобой. Конечно, кто спорит, мне не удавалось уделить тебе достаточно времени. Теперь у меня будет его значительно больше.

Но кое-что, пользуясь торжественностью момента, хочется сообщить тебе сразу.

1. Не сотвори себе кумира (поверь мне, это труднее всего).

2. Помни, что любая жизнь (в том числе и твоя собственная) дороже любого транспортного средства.

3. Не возлюби жену ближнего, если не любишь ее.

4. Не пей пузырьковых (шампанское, пиво, зельтерская и т. п.). Лучше уж виски – много жидкости вредно, особенно в зрелом возрасте.

5. Не закусывай, когда пьешь. Чтобы сохранить зелень свежей, храни ее в воздухонепроницаемом пакете, надув его собственным выдохом (растения любят СО₂).

6. Более двух пар штанов и четырех рубашек не требуется для мужчины (трусы и носки – по усмотрению).

7. Не бойся. Помни, если кто-то стал относиться к тебе хуже, значит, он сделал тебе какую-нибудь гадость. Забудь.

8. Не отыгрывайся.

9. С похмелья брейся и не опохмеляйся (один).

10. Следи за ногами. Болеет всегда то, о чем не думаешь (например, ноги).

Уже десять! А я так и не успел тебе ничего сказать.

Скоро, скоро мой последний виски!

Позор, как и душ, принимай.

Люби языки и животных.

Есть можно все, сырое и вареное, но только самое свежее.

Отправления (естественные) не совершай торопливо.

Лучше быть циником, чем хамом.

Работа не позор, но и не самоцель.

Гладь животных и детей, только когда им это приятно.

Не говори, не кури, не пей, не отвечай, не ешь, не пиши, не занимайся любовью, не следуй советам (в т. ч. моим), если сам того не хочешь.

Не ври с целью.

Не помножай количество сущностей.

Можно все, но не злоупотребляй ничем.

Будь! Присутствуй и молись…»

Дальше было не разобрать – такие каракули.

2-006

И дело было не в почерке…

«Мысль пришла и прошла. Была.

И опятъ: Израил или Израфель? Мункар или Накир?

Ничего нельзя восстановить, не создавая; т. е. впервые, т. е. единственный раз, т. е. заново.

Даже вот такую мысль.

И еще одну: должна же быть хоть одна достоверная история в Истории человечества? Чтобы уж не было сомнения, что была.

И вот есть одна такая… Единственная. Без тени.

История Иисуса.

И тогда все отсекается бритвой Оккама.

Но является ли мысль о множественности миров ересью?