Преподобный Максим Исповедник — посредник между Востоком и Западом

К сожалению, достаточно сложно уточнить, что же преподобный Максим подразумевал здесь под «авторитетом» и под более непривычным термином «господствующее значение», тем более что мы не уверены, что эти слова, которые нам известны по латинскому переводу, точно соответствуют греческому оригиналу. Надо было бы их поставить в контекст, существовавший в ту эпоху как в сознании Западной Церкви, так и Церкви Восточной, где эти понятия не имели политического и юридического характера, приобретенного в дальнейшем в том представлении, которое римское папство развило, исходя из своего положения и своей функции[483]. Римская Церковь несомненно видела себя с момента своего создания признанной другими Церквами как наделенную огромным авторитетом, но этот авторитет не был тогда осмыслен ни в терминах власти, ни даже в терминах замешанного сюда субординационного превосходства и не проявлял себя в ущерб коллегиальности [484].

Особая настойчивость преподобного Максима в этом тексте в отношении понятий авторитета и господствующего значения, а также власти связывать и разрешать от грехов, приписанной папе (власть, которая принадлежит, в принципе, любому епископу)[485], находит, со своей стороны, объяснение в контексте, касающемся некоего лица, которое имело ранг не только патриарха, но «вселенского патриарха»[486] и обладало первенством чести среди восточных патриархов и у которого никто не мог просить ответа о его вере и требовать от него восстановления церковного единства, кроме как тот, кто имел равноценный авторитет и чье основание было признано и неоспоримо[487].

5. К вопросу о возвращении Пирра к Церкви

По меньшей мере, в июле 645 года преподобный Максим имел возможность официально встретиться с Пирром и провести с ним богословскую дискуссию, запись которой сохранилась для нас под заголовком «Диспут с Пирром» и в результате которой Пирр присоединился к аргументам Исповедника и принес достойное покаяние в своих прежних заблуждениях.

Окончание этого диспута подтверждает по трем важным пунктам то толкование, которое мы дали в предыдущей главе.

Преподобный Максим подчеркивает здесь, что решения по вопросам вероучения, являвшимся объектом противоречивых суждений, были приняты Соборами по принципу коллегиальности и что законность этих Соборов зависит от согласия, которое дает на их проведение и на их решения собрание епископов, митрополитов и патриархов. Римская Церковь не оказывается здесь наделенной каким‑то особенным превосходством, и ее папа поставлен в тот же ряд, что и все остальные патриархи.

«Пирр. Поистине, исследование вопроса показало одно действие нелепым, когда оно каким бы то ни было образом выражалось применительно к Христу. Но прошу извинения и за себя, и за прежних. Ибо мы впали в эти нелепые понятия и логические умозаключения по незнанию. Я призываю найти способ, чтобы эта привнесенная нелепость была упразднена, и память предшественников — сохранена.

Максим. Нет другого способа, кроме как умолчать о лицах, а подобные догматы — предать анафеме. Пирр. Но если это произойдет, окажется, что вместе с ними извержены и Сергий, и состоявшийся при мне Собор[488].

Максим. Удивляюсь я, как ты именуешь Собором то, что состоялось не по законам и соборным канонам или правилам, ведь не было ни окружного послания с согласия патриархов, ни определенного места или дня встречи. Не было ни обвиняемого, ни обвинителя. У собравшихся не было сопроводительных писем, ни у епископов от митрополитов, ни у митрополитов от патриархов. Ни посланий, ни местоблюстителей не было послано от других патриархов. Так кто же, кто еще в своем уме, позволит называть Собором то, что наполнило всю землю соблазнами и раздорами?»[489]

В продолжении (ив решающем завершении) спора появляются два вопроса, на которых мы ранее останавливали внимание.

Первый вопрос в том, что особая ценность, авторитет и признанные преимущества Римской Церкви держатся на ее статусе апостольского престола, то есть на ее сугубой связи со святым апостолом Петром, но также со святым апостолом Павлом, — центра, хранящего их гробницы. И это именно перед ними, в большей мере, чем перед папой (который здесь никоим образом не рассматривается, как некоторые считают, в качестве последователя и викария святого апостола Петра), Пирр собирается умолять о прощении в ереси и исповедовать правую веру.