Преподобный Порфирий – пророк нашего поколения. Том 2

Старец, по благодати божьей, видел его телесное состояние, что у него слабые нервы, и что ручной труд, такой как возделывание огорода и т. п. — укрепил бы его.

40. Любовь прежде всего. Свидетельство анонима

«Не кричите»

Моя супруга еще в школе, а позже в интернате познакомилась с девочками, которые впоследствии прислуживали Старцу в Милеси. Однажды, когда она серьезно заболела, и ей собирались делать операцию, она позвонила им в Милеси с просьбой спросить у Старца, который и сам был тогда очень болен, нужно ли ей делать операцию. Но ответа не получила. Однажды утром, около шести часов, жена горячо молилась — операция была назначена на следующий день. Она усиленно просила помощи у старца Порфирия, чтобы он просветил ее в этой ужасной, как ей казалось, ситуации. В этом болезненном состоянии она вдруг ясно услышала мужской старческий голос, прямо рядом с собой: «не делай операцию!».

Но на следующий день мы все-таки поехали в Афины и сделали операцию, так как жена очень нервничала, и желала поскорей покончить с этой проблемой. После выписки из больницы мы заехали в Милеси. Там было много народа, и мы уселись ждать в сторонке. Вскоре мы услышали, как некая незнакомая нам женщина (наверное, это была сестра Старца), позвала: «Старец сказал зайти женщине, которая после операции».

Мы зашли в келью, взяли благословение, и я сел в сторонке, а жена рядом со Старцем. Они долго разговаривали. Старец сказал ей: «Я расстроился, что ты пошла и сделала операцию… Не надо было. Теперь намучаешься. Тебе нужно было просто хорошо питаться, есть сытную и здоровую пищу. Теперь надо будет потерпеть, и в конце концов ты совершенно поправишься».

Действительно, пару лет она сильно страдала от осложнений после операции, но в итоге поправилась. В тот двухлетний период моя жена, по крайней мере, три раза в месяц звонила Старцу в Милеси. Она говорила ему о своих осложнениях, но тот молчал. Однако много раз (больше двадцати) он спрашивал:

— Почему вы там в городе так кричите? Даже до сюда слышно. В ушах у меня стоит ваш крик. Перестаньте кричать! Прекратите!»

— Отче, я не кричу…

— Скажи другим, чтоб не кричали. Так вы делаете только хуже.

В то время наш город бурлил из-за одного церковного вопроса. Многие верующие люди выходили на улицу и митинговали, создавая разные проблемы. Но ситуация тем самым не разрешалась, а только накалялась еще больше. Старец очень болел за церковь, он хотел видеть единство, а не разделение верующих. Хотел, чтобы они имели между собою любовь, слушались Церкви, а не затевали скандалы, спорили и осуждали друг друга.

Семейное

1. В 1989 г. мы всей семьей приехали в Афины, чтобы взять благословение у Старца. Мы все вместе зашли в келью: я, жена, и три наши дочери. Старец лежал, и был совершенно слеп. Мы подошли, взяли благословение, и он сказал мне сесть рядом. Затем он взял меня за руку, и сказал:

— Твой отец сильно тебя воспитывал.

— Да, отче, воспитывал… но правильно ли это было?

— Да, он знал, что делал, а ты многому научился, не только грамоте, но и сельским работам, и животноводству.

Это правда — отец совершенно не давал мне расслабиться. Я еле успевал делать все работы. То в огороде, то со скотом, а другие дети свободно гуляли, и я им завидовал. Но, несмотря на усталость, только я смог выучиться. Потом он спросил меня:

— Где работаешь?

— Я окончил Высшую Школу Пищевой Промышленности в Македонии, и являюсь управляющим экономического отдела на сахарном заводе.

— Ты знаешь и сам процесс?

— Да, я часто выезжаю на посевные.

Далее, он начал расспрашивать меня подробности: когда сажают сахарную свеклу, каким она подвержена болезням, какие мы используем лекарства, как и когда происходит уборка урожая, зачем мы переделываем коричневый сахар в белый, если лучше, по его мнению, коричневый…

Потом он спросил меня о семье, сколько у меня детей, и когда я ответил, что трое, то он начал перечислять их по имени, при этом описывая характер каждого. Он сказал: «Твоя старшая дочь большая умница. Оставь ее в покое. Оставь, потому что она уже выбрала свой путь и знает, что делает. Не мешайте ей!».

Она ходила тогда в первый класс лицея и была лучшей ученицей. В поведении, и во всем вообще она была безукоризненна. Очень любила церковь, и как только окончила институт, стала монахиней. Мы этим огорчились, потому что как родители имели на нее большие планы, но потом вспомнили слова Старца — «не мешайте ей, она хорошо знает, что делает», и смирились.

Старец продолжал: «Вторая же ваша дочь, такая-то, — хорошая, очень хорошая, но слишком чувствительная и ранимая, поэтому следите внимательно за тем, чтобы ее ничем не обижать. Это очень чуткая душа!» Говоря это, он с сожалением качал головой.