Прерия

— Старый Траппер! — крикнул Поль, запуская пальцы в свои всклокоченные кудри. — Много раз мне приходилось преследовать нагруженных добычей пчел до их улья; я несколько знаком с природой лесов, но ведь это значит вырвать жало у осы, не дотронувшись до нее самой.

— Ладно, ладно! — остановил его старик. После первой минуты успеха, он, по-видимому, перестал и думать о том, что сделал. — Теперь готовьте лошадей. Подождем с полчаса — пусть огонь пока делает свое дело. А потом мы сядем на коней. Нам нужно, чтобы луг немного остыл, а то у этих неподкованных тетонских лошадей копыта так же нежны, как ноги у босой девушки.

Миддльтон и Поль, считавшие это неожиданное избавление от опасности чем-то вроде воскресения, терпеливо ожидали наступления времени, назначенного Траппером, в непогрешимость суждений которого снова уверовали. Доктор получил обратно свою записную книжку, немного пострадавшую от огня и утешал себя тем, что неустанно записывал различные колебания света и тени, которые принимал за естественные явления природы.

Между тем ветеран, в опытность которого так слепо верили, занимался тем, что старался разглядеть различные отдаленные предметы в те минуты, когда ветер развевал громадные столбы дыма, закрывавшие всю равнину.

— Поглядите-ка хорошенько в ту сторону, друзья мои, — сказал Траппер после продолжительного, на. пряженного наблюдения, — у вас глаза молодые и могут оказаться лучше моего никуда негодного зрения, — хотя было время, когда мудрый и храбрый народ имел основание хвалить мое зрение. Но эти времена прошли, а вместе с ними ушло и много верных, испытанных друзей. Увы! Если бы я мог сделать какие-либо изменения в предначертаниях проведения! Я не могу сделать этого, но если бы я мог изменить что-либо, я сделал бы так, что те, которые долго жили в дружбе и любви между собой и доказали, что они достойны быть вместе, так как страдали друг за друга и подвергались опасностям друг ради друга, чтобы они вместе покинули жизнь, если смерть одного отнимает у другого желание жить.

— Вы видите индейцев? — нетерпеливо спросил Миддльтон.

— Краснокожие и белокожие — одно и то же. Дружба и привычка могут связать людей в лесах так же сильно, как в городах, — и даже сильнее. Вот, например, молодые воины в прериях. Часто они выбирают себе друга, посвящают свою жизнь дружбе с ним и точно и верно исполняют свои обещания. Смертельный удар, нанесенный одному из них, оказывается обыкновенно смертельным и для другого! Большую часть моей жизни я прожил одиноким, — если можно назвать одиноким человека, который прожил семьдесят лет на лоне природы, — однако, я всегда находил приятным общение с существами моего рода, и мне тяжело бывало расстаться с товарищем, если он был храбр и честен. Храбр, потому что в лесу трусливый товарищ, — взгляд старика нечаянно упал на рассеянного естествоиспытателя, — может и короткую дорогу сделать длинной; а честен, потому что коварство — скорее инстинкт, свойственный животным, чем свойство, присущее человеческому разуму…

— Но то, что вы видели — это был сиу?

— Кто знает, что станется с Америкой, — не расслышав, продолжал Траппер, — где окончатся махинации и выдумки ее народа? В свое время я знал вождя, который некогда видел первого белого, ступившего своей ногой в области Йорка! Как изуродована красота степи за эти два поколения! Мои собственные глаза увидели свет на берегах Восточного моря, и я хорошо помню, как я в первый раз в жизни пробовал свое ружье, пройдя от дома моего отца до леса такое пространство, какое может пройти мальчик между восходом и закатом солнца, не затронув при этом ни прав, ни претензий никого, кто выставлял бы себя властелином над животными, которые водятся в степи. Тогда природа была в полном блеске, и только узкая полоса между лесами и океаном была захвачена алчными переселенцами. А теперь? Будь у меня крылья орла, они устали бы, прежде чем я пролетел бы одну десятую того пространства, которое отделяет меня от моря. На всем этом пространстве рассеяны города и леса, фермы и проезжие дороги, церкви и школы — все выдумки и дьявольские ухищрения человека. Я знал время, когда появление на границе нескольких краснокожих вызывало смятение в целых провинциях: мужчины вооружались, посылали в отдаленные места за войсками, женщины пугались, большинство жителей лишалось сна, потому что ирокезы выходили на путь войны или проклятые минги брались за томагавки. А теперь? Страна посылает свои суда в чужие земли, чтобы сражаться там; пушек теперь больше, чем прежде бывало ружей, а в случае нужды всегда можно вызвать десятки тысяч дисциплинированных солдат. И я, жалкий и старый, дожил до того, что вижу все это!

— Ни один разумный человек не может усомниться в том, что вы видели, как переселенцы снимали сливки с поверхности земли и брали мед у природы, старый Траппер, — сказал Поль. — Но вот Эллен беспокоится насчет сиу, а теперь, когда вы отвели душу, высказавшись откровенно, то не укажете ли вы нам направления полета? Пусть рой снова снимется с места.

— Что вы говорите?