Прерванная жизнь

– А нельзя ли пока что применить антибиотик? – спросила она у дантиста.

– Можно, – ответил тот и поглядел на меня.

Я оскалилась на него остатками всех собственных зубов.

– Ладно, – прибавил он.

Когда мы уже возвращались в отделение, Валери обратилась ко мне:

– То, что ты сделала, было очень разумным.

Давненько я уже не слыхала, чтобы хоть кто-нибудь так похвалил меня, назвав мои действия разумными.

– Этот тип был похож на чиряк, – объяснила я.

– Поначалу следует победить инфекцию, – бурчала себе под нос Валери, закрывая двойные двери, ведущие в наше отделение.

Под конец первого дня приема пенициллина теннисный шарик превратился в серый комочек. На следующий день серый комочек превратился в горошинку, зато на лице появилась сыпь. Вместе с нею появилась и высокая температура.

– Теперь уже ничего не поделаешь, – заявила Валери. – И больше уже никогда не принимай пенициллина, никогда.

– Я не пойду, – запротестовала я.

– Завтра я повезу тебя к своему дантисту в Бостон, – сказала на это Валери.

Все девицы были возбуждены. «Бостон!» Полли от волнения выгибала свои узкие ладони. «А во что ты оденешься?» «Ты могла бы сходить в кино, – предложила Джорджина, – и поесть попкорна». «Ты могла бы организовать мне маленькую порцию, – сообщила Лиза. – Возле магазина Джордана Марша всегда торчит такой паренек в синей бейсбольной шапочке…». «Ты могла бы выскочить из машины на красный свет и смыться», – перебила ее Цинтия. «Парня зовут Астро», – продолжала Лиза. Она была большей реалисткой, чем Цинтия, и знала, что я не смоюсь. «У него очень недорогой товар».

– Для всех я похожа на обезьяну, – заявила я. – Так что ни для кого ничего я сделать не смогу.

В такси я слишком нервничала, чтобы наслаждаться видами Бостона.

Откинься хорошо на спинку кресла и посчитай до десяти, – порекомендовал мне дантист.

Не успела я досчитать до четырех, как уже сидела выпрямившись, с дыркой, оставшейся после вырванного зуба.

– Где это? – спросила я.

Он поднял зажатый щипцами зуб, большой, окровавленный, остроконечный и какой-то поморщенный.

Только ведь я спрашивала про время. Когда мне вырывали зуб, я опередила саму себя. Я понятия не имела, что случилось с фрагментом времени, прошедшим между тем, как я откинулась на спинку кресла и выпрямилась. Дантист перенес меня в будущее.

– Как долго это продолжалось? – спросила я.

– Да раз-два и все кончилось, – ответил он на это.

Только мне это ничего не давало.

– Сколько времени? Пять секунд? Две минуты?

Он на мгновение отвернулся от меня.

– Валери! – позвал он.

– Мне нужно знать! – продолжала я настаивать.

– Никаких горячих напитков в течение двадцати четырех часов, – сообщил стоматолог.

– Как долго?

– Двадцать четыре часа.

Вошла Валерия. Вся очень скорая и решительная.

– Подымаемся и уезжаем, – коротко заявила она.

– Мне нужно знать, как долго это продолжалось, а он не хочет говорить.

Валери одарила меня одним из своих убийственных взглядов.

– Недолго. Это я могу тебе сказать наверняка.

– Это мое время! – крикнула я. – И хочу знать, сколько времени прошло.

Стоматолог прикрыл глаза.

– Ладно, оставляю вас одних, – сказал он и вышел из кабинета.

– Пошли уже, – приказала Валери. – Мне не нужны неприятности.

– Хорошо. – Я спрыгнула со стоматологического кресла. – Никогда и никому я не доставляю неприятностей.

В такси Валери толкнула меня локтем.

– У меня тут кое-что для тебя имеется.

– Это был мой собственный зуб, чуточку очищенный, но такой же большой, и к тому же, какой-то мне чужой.

– Я забрала его для тебя.

– Спасибо тебе, Валери. Очень мило с твоей стороны, – сказала я, только ведь я имела в виду вовсе не зуб. – Мне хочется знать, сколько времени это заняло, – продолжила я. – Видишь ли, Валери, я потеряла какой-то кусок времени, и мне нужно узнать, сколько, мне это обязательно нужно узнать.

И я заплакала. Мне страшно не хотелось, но удержаться не смогла.

«КАЛЕ» ВЫРЕЗАНО НА СЕРДЦЕ МОЕМ

На информационной доске появилось новое имя: Элис Кале.

– Интересно, кто это, – размышляла Джорджина.

– Еще одна шизичка, – ответила ей Лиза.

– А когда приезжает? – спросила я у Валери.

Та без слова махнула рукой в глубину коридора. И вот там стояла как раз она: Элис Кале.

Девчонка была молодая, как все мы, и вовсе не выглядела шизанутой. Мы поднялись с пола, чтобы приветствовать ее.

– Меня зовут Элис Кале, – представилась та, только фамилию свою выговорила как-то странно: каллус.

– Кал-ле? – спросила Джорджина.

Элис Кале-Каллус искоса глянула на нас.

– Хммм?

– Произносится как каллус, – объяснила я Джорджине.

Мне показалось, что это совершенно невежливо дать Элис понять, будто она и сама толком не знает, как следует произносить ее фамилию.

– Кал-ле? – вновь спросила Джорджина.

В этот миг подошла Валери и провела Элис в ее палату.

– Это точно так же, как и с Вермонтом, – начала объяснять я Джорджине. Мы же не говорим вермон как французы, а вермонт.

– Фонетика, – коротко заявила Лиза.