Прерванный полет

После обеда Ларионов уснул. Он не знал, что в целях понижения внутричерепного давления ему в систему для переливания добавляли небольшие дозы снотворного. Спал он часа три, проснувшись, почувствовал себя гораздо бодрее. Едва Юрий Трофимович открыл глаза, как в дверь палаты осторожно постучали. Затем в дверной проем протиснулась массивная фигура Добровольского, следом вошел Сычев.

— Проходите, ребята! — обрадовался Ларионов. — У меня нынче день посещений. — Он спустил ноги с кровати, встал. Голова легкая, ясная. Боль прошла, словно испарилась.

— Мы, Юрий Трофимович, буквально на минутку, — сказал Добровольский. — Спешим, только что звонил Бердичевский. Приятная новость, машины наконец-то обнаружены. И, представьте себе, на автостоянке, почти рядом с отделением милиции.

— К вечеру ждем гостей, — добавил Сычев.

— Едете в милицию?

— А как же без нас, Юрий Трофимович? Дело-то родное, белозерское. — Добровольский положил пакет на тумбочку: — И за вас потрудимся, только бы пришли…

— Виктор Сергеевич нам по секрету сказал, что, хоть в райотделе народу хватает и МУР подключен, но он больше надеется на своих. Пожалуй, нам пора, Аркадий.

— Что ж, ни пуха, ни пера, ребята. Оружие с собой? — больше для порядка спросил Ларионов. — Завтра жду с добрыми вестями.

Когда они ушли, Юрий Трофимович минут десять обдумывал ситуацию. С одной стороны, он испытывал удовлетворение: машины найдены, теперь «хозяев» вряд ли упустят. Но была и иная сторона вопроса. Сегодня планируемая операция будет проведена без него, Ларионова. Он не претендовал на лидерство. Начальник уголовного розыска был не тщеславным человеком, но честолюбием, в хорошем смысле слова, он обладал, как и большинство представителей его профессии.

Он взглянул на часы. Добровольский с Сычевым уже, вероятно, на месте. И тут в палату вошел Жора Бояджиев. Рослый брюнет держал в руке бумажку, весело, как ребенок, размахивал ею.

— Выписывают, генацвале! — прокричал он. — Прощай, мой радикулит. До свиданья, Юра. Поправляйся, дорогой, и прошу — не скучай. Вот тебе мой телефон, выпишешься, звони, шашлычок точно организуем.

Внезапно Ларионова осенило. Он почувствовал необыкновенную легкость, словно находился не в нейрохирургическом отделении на строгом постельном режиме, а где-нибудь в осеннем лесу или на берегу моря. Голова стала абсолютно, ясной, тело вновь послушным. Он попросил Бояджиева присесть, минут пять что-то втолковывал ему.

Потом, когда Ларионову придется давать объяснения начальству, он, неплохо разбирающийся в психологии, назовет свой поступок аффектом. Прикинется даже чуток невменяемым: якобы он из-за болезни потерял контроль над своими действиями и состоянием.

Вскоре в подвальное помещение больницы вошел высокий бледный человек. Он сдал дежурной санитарке полосатую пижаму, шлепанцы и по бумажке получил взамен голубую тенниску, майку, темно-синие модные джинсы, коричневые кроссовки. Одевался мужчина быстро, похоже, куда-то спешил, а кроссовки, которые оказались ему велики, зашнуровывал уже на лестничной площадке первого этажа.

62

Почти весь рейс от Якутска до Москвы, продолжавшийся около восьми часов, Юрий бодрствовал, обдумывая сложившуюся ситуацию. В дипломате поверх вещей лежали письма, переданные Багрянским. Одно — Жмакину, другое — Казаряну.

Почти полное алиби Багрянского означало, что расследование убийства, если и отклоняется от исходной версии, то весьма незначительно. Произошла, как в театре, смена декораций. Теперь на сцену вышел другой, пока еще незнакомый человек — завхоз партии Генрих Иосифович Жмакин. По логике следствия предстояла его тщательная проверка, но профессиональное чутье подсказывало Юрию, что они наконец-то выходят на финишную прямую. Уж очень часто и подолгу бывал Жмакин в столице. Перечень его командировок за последние полтора года едва умещался в справке, выданной геолого-разведывательным управлением. Еще одна существенная деталь: до прихода в группу Алтунина завхоз несколько лет бродил по тайге с другими геологами. Те партии тоже нашли алмазы. В квартире Багрянского он теперь вряд ли появится. Для Жмакина она просто перестала существовать. Остается один адрес — Истра. При любом возможном варианте Юрию необходимо лично встретиться с завхозам и передать ему письмо. Благо, что Багрянский догадался его написать.

На аэродроме Корначева встречали. Едва он прошел в вестибюль аэровокзала, как увидел Бердичевскрго.

— Багаж при себе? — осведомился Михаил Соломонович, взглянув на дипломат. — Похоже, вещами ты не обременен, тогда скорей в машину.

Когда «Волга», набрав скорость, стремительно стала удаляться от аэровокзала, Бердичевский достал из портфеля бутерброды и термос с горячим кофе.

— Перекусим, Юра, в дороге. Времени на еду у нас больше не будет.

— Отчего такая спешка? День идет к концу, — Корначев расслабился. — К тому же в самолете нас дважды кормили.

— Машины обнаружены, на автостоянке за мостом. Сегодня днем их Тропников засек, к вечеру ждем гостей.