Прерванный полет

— Мы будем рядом, Юрий Владимирович. Если потребуется наше вмешательство, откройте форточку, сославшись на жару. А если уже будет открыта, курите у окна, выпуская дым наружу.

Корначев медленно шел, помахивая дипломатом. Он старательно играл роль человека, оказавшегося в незнакомом городе. Впрочем, от него не требовалось особого актерского искусства и чудес перевоплощения. Он на самом деле был здесь впервые. Как-то встретит его Жмакин?

Вот и дом под двенадцатым номером. Он ожидал увидеть массивный каменный забор, своего рода дом-крепость. Воображение обмануло Юрия. Перед ним предстал весьма аккуратный особнячок из белого кирпича под красной черепичной крышей. К нему примыкали застекленная веранда и металлический гараж, выкрашенный темно-зеленой краской. Два окна из четырех были освещены.

Юрий подошел к калитке. Она оказалась незапертой. По ступенькам поднялся на веранду, прислушался. В доме ни звука, звонка на двери нет. Он негромко постучал раз, другой…

— Иду-у, — раздалось из-за двери. На веранде вспыхнул свет. — Вам кого, гражданин? — Перед Корначевым появился мужчина с напряженным пристальным взглядом. На гладкой, словно отполированной лысине, бусинками поблескивали капельки пота.

— Мне бы товарища Жмакина, — произнес Юрий, — Генриха Иосифовича.

— Я перед вами. Что на пороге разговаривать, проходите в дом.

Широкая спина Жмакина раскачивалась впереди. Дверь с веранды вела в длинный коридор. Слева кухня, справа комната, в которую они вошли. Обстановка весьма приличная: люстра из чешского хрусталя, импортная стенка, мягкие кресла, на стенах и полу ковры. Посредине комнаты стоял открытый чемодан.

— Извините, — Жмакин закрыл чемодан и поставил в угол. — «Вовремя успел», — с облегчением подумал Корначев. И тут же эта мысль, блеснув в сознании упавшей копеечной монетой, за которой и нагнуться лень, уступила место действию. Будто сказанные другим человеком, Юрий услышал свои слова:

— Я к вам, Генрих Иосифович, собственно, на несколько минут. Позавчера прилетел из Якутска. Инженер Багрянский просил передать вам письмецо. Хорошо, что застал дома. — Он щелкнул замком дипломата, порылся в нем и, не найдя письма, вспомнил, что переложил его в пиджак. Вынув из внутреннего кармана конверт, протянул его Жмакину.

— Да вы присядьте! — нервно произнес хозяин. — Давно видели Багрянского?

— За день до отъезда, в тайге. — Юрий, не замечая тона Жмакина, обаятельно улыбнулся: — Я по профессии журналист, задание редакции и привело меня к геологам. А когда собрался уезжать, Багрянский передал для вас письмо.

— Просит о всяких пустяках, — Жмакин небрежно бросил листок на стол: — Работает в тайге, а бреется почти каждый день, словно собирается на симпозиум. И вы не поленились меня разыскать?

— Пустяки! От Москвы до Истры рукой подать, так, загородная прогулка.

— Действительно, — согласился Жмакин. — Тут на конверте два адреса…

— Ох, я и забыл, — Юрий непринужденно рассмеялся. — Два раза заходил домой к Багрянскому, вчера вечером и сегодня с утра. Он говорил, что вы останавливаетесь у него, когда бываете в Москве. Я даже сунул вчера записку в дверь и свой телефон. Сегодня прихожу — записка на том же месте, вот и решил подъехать сюда…

Это была первая серьезная ошибка Корначева.

— Что ж, бывает. — Жмакин погладил лысину и неожиданно предложил: — Давайте-ка чай пить.

— Поздно уже, — словно бы застеснялся Корначев.

— Какие мы приличные! — Жмакин иронично вскинул тяжелые руки. — Насколько мне известно, журналисты, как и геологи, люди без предрассудков.

— И то верно, — согласился Юрий. Потом, разыграв смущение, произнес: — Я вот захватил на всякий случай, похоже, к месту. — В душе благодаря подполковника, он достал из дипломата водку.

Жмакин взглянул на бутылку, усмехнулся и ушел на кухню. Юрий встал, прошелся по комнате. Сидеть неподвижно было невмоготу. Он задержал взгляд на книжных заголовках в застекленном шкафу. В основном подписные издания, зарубежные детективы, многие из которых он не читал.

Хозяин вошел, держа в руках деревянный поднос. Хлеб, крупно нарезанные колбаса и сало, две рюмки. Под мышкой левой руки зажата бутылка пива.

— Я, откровенно говоря, собираюсь в путь-дорогу. Командировка кончается, посему особых запасов не держу.

— Ну что вы, Генрих Иосифович, — Корначев замахал руками. — Закуска царская.

Жмакин разлил водку по рюмкам, наполнив их доверху.

— Что ж, по первой, за знакомство. Как вас величать?

— Юрий, по батюшке Владимирович, но лучше просто Юра. — Корначев выпил теплую водку и, положив на ломоть хлеба два куска колбасы, стал усердно закусывать.

Большие кабинетные часы в футляре старинного красного дерева шумно вздохнули. Послышались тяжелые мерные удары. Девять… В наступившей тишине Жмакин вторично наполнил рюмки, опять до краев. Казалось, от одного его взгляда жидкость может расплескаться. Он посмотрел на Корначева:

— Проголодались, Юрий Владимирович?

— Есть немного. Кстати, до которого часа ходят вечерние электрички?

— До часу. А как вы добрались до Истры?

— Электричкой же, от Рижского. Быстро и удобно, можно было и автобусом.