Преследуемый (ЛП)

Я решил отложить на потом все мои вопросы о том, как рубины превращаются в ловцов душ.

— Потом что случилось?

— Ты можешь выяснить это здесь и сейчас. Получив ожерелье, что ты сделал с ним?

— Я отдал его ведьме по имени Радомила...

— ...Не настолько дружелюбной, какой она хочет казаться, и живёт она этажом выше меня в весьма стильно обставленной квартире…

— ...И она провела обряд экзорцизма, изгнав Лакшу из камня...

— ...Вот как в мою голову втемяшился сожитель! — Грануэйль оттолкнулась от барной стойки и так яро принялась хлопать в ладоши, словно я только что перед полным залом сыграл рапсодию «В голубом» в шоу третьесортных талантов.

— Ладно, ладно, я понял. Но мне кажется, что мы упустили несколько деталей.

Я проглотил остатки виски и, когда поставил стакан на стол, Грануэйль уже нарисовалась передо мной с бутылкой.

— Тебе нужна двойная, — сказала она и щедро плеснула в стакан больше, чем того требовали приличия. — Разберись с этим, а я пока работой займусь.

Она исчезла из моего поля зрения, чтобы обслужить новых клиентов.

Мне было с чем разобраться, и без помощи виски тут не обойтись. Индийские ведьмы, исходя из моего скромного опыта, искусны в тёмных делах шаманства, и раз мадам смогла без посторонней помощи выпрыгнуть из своего тела в драгоценный камень, а потом, через сто шестьдесят лет, обосновалась в чужой голове — что ж, у неё весьма и весьма развита магическая бицуха. Сейчас меня интересовал один вопрос: как безопасно для Грануэйль вытащить из её головы ведьму — и кто ещё может пострадать.

Ведьма явно что-то хочет от меня, и её хотелка наверняка заканчивается на моём теле, которое она не прочь заиметь. Но у меня нет лишних тел на складе и их (пока что) нельзя купить на Амазоне.

Что бы она от меня не хотела, для меня это закончится только проблемами, которые не избавят меня от аналогичных неприятностей, связанных с Радомилой. Противостояние с её ковеном — со ВСЕМ ковеном — совсем скоро станет реальным.

На этой печальной ноте, Грануэйль вернулась.

— Готова поклясться, ты сейчас гадаешь о том, что от тебя нужно Лакше.

— Эта мысля промелькнула у меня в голове.

— Но на самом деле тебя должно заботить, чего желает твой любимый бармен.

— Действительно? — усмехнулся я.

Она кивнула.

— Именно так. Видишь ли, меня не тяготит присутствие Лакши в моей голове. Она многому меня научила.

— Например?

— Например, что монстры реальны — вампиры, гули и даже чупакабра.

— Неужели? Как насчёт сасквоча (*млекопитающее, напоминающее человекоподобную обезьяну; якобы обитает в лесах Северной Америки)?

— О нём Лакша наверняка не знает — это монстр нашей современности. И боги настоящие, и многие из них не без основания считают, что Тор это тот ещё здоровенный хлыщ. Но больше всего меня заинтересовала её история о неком целомудренном с богинями друиде, который пережил всех, кого только можно и в которого я сейчас влила бочонок пива, бутылку виски и немного бесстыжего флирта.

— Если ты хочешь пофлиртовать, то есть один способ.

— Ты старше христианства?

Нет смысла врать. Голос в её очаровательной головке уже всё нашептал. Кроме того, виски настолько хорош, что при случае можно все сказанные мною глупости свалить на алкоголь.

— Ага, — согласился я.

— И как ты смог? Ты ведь не бог.

— Эрмид, — просто ответил я, почти наверняка зная, что Грануэйль не догадывается ни о чём.

Она широко раскрыла глаза.

— Ты говоришь об Эрмид, дочери Дианы Кехт, погибшей сестры Миах? — спросила она.

Меня это чуть-чуть огорчило.

— Ух ты, да ты выиграла чёртов мешок золота в Jeopardy с такими-то мозгами! Неужели в университетах начали преподавать кельтскую мифологию?

Не отвлекаясь на глупые шутки всяких друидов, она с нажимом продолжила:

— Ты хочешь сказать, что знаешь написанный ею травник наизусть? Все триста шестьдесят пять трав, растущих на могильнике Миах?

— Ну да, все.

— Но почему она поделилась столь сокровенным знанием с тобой?

История на другой раз.

— Не могу сказать тебе, — сказал я с мнимым сожалением. — Ты слишком молода для такого.

Грануэйль фыркнула.

— Неважно. Значит, знания Эрмид это секрет твоей вечной молодости?

Я кивнул.

— Я называю это Бессмер-Чаем, Потому что я люблю игру слов. Пью его каждую неделю и остаюсь свеженьким и не порчусь.

— А твоё милое личико настоящее? Не иллюзия? Это и в самом деле ты?

— Биологически, мне всё ещё двадцать один год.

— Это. Просто. Изумительно. Вау! — она опять перегнулась через барную стойку, но теперь она лица стали ближе. — Вот что я хочу, Аттикус. — Я ощущал аромат клубничного блеска для губ, мятное дыхание и ещё особенный дух несравненного букета красного вина, сдобренного шафраном и специями, который точно принадлежал не Грануэйль. — Я хочу быть твоей ученицей. Научи меня.

— Честно? Это то, чего ты хочешь? — уточнил я, подняв брови.

— Да. Я хочу быть друидом.