Преследуя Аделайн

Вздохнув, я встаю и подхожу к ней, хватаю ее за руку и останавливаю ее бессмысленные удары. У нее есть силы и энергия, это точно. Нужно много сил, чтобы наносить кому-то постоянные удары. Это более изнурительно, чем люди думают. Если бы она ударила кого-то даже до сотни раз с такой силой, как сейчас, взрослый человек запыхался бы.

И хотя тонкий слой пота покрывает ее загримированное лицо, она выглядит так, будто готова к большему.

— Теперь ты собираешься помешать мне убивать демонов?! — кричит она, ее голос звучит так высоко, что я едва не вздрагиваю. Боже. Чертовы женщины и их визг.

— Девочка, есть много вещей, по которым тебе нужна серьезная помощь, но я бы сказал, что управление гневом стоит на первом месте в списке.

Она смотрит на меня, ее лицо начинает дергаться. Она похожа на неисправного робота, и я бы сказал, что этот опыт теперь занимает первое место среди интересных ситуаций, в которые я попадал.

Она выглядит на грани взрыва, поэтому я сдерживаю свой темперамент и требую:

— Посмотри на меня.

Ее большие карие глаза смотрят на меня, и если бы не безумный блеск в ее глазах и тот факт, что она с ног до головы в крови, она выглядела бы невинной и милой.

Какая же это была бы гребаная ложь.

— Брось нож. — Ее рука мгновенно замирает, позволяя ножу со звоном упасть на залитый кровью пол. — Как тебя зовут? — спрашиваю я.

— Сибель. — Она делает паузу. — Мои друзья зовут меня Сибби.

Меня пронзает жалость. Что-то подсказывает мне, что единственные друзья этой девушки — это люди в ее голове. Эта девушка одинока — совершенно одинока. Судя по ее склонности прятаться в стенах, я готов поставить деньги на то, что никто из работающих на этой ярмарке даже не подозревает о ее присутствии.

Внутренне вздохнув, я решаю помочь ей. Не знаю, потому ли, что мне чертовски жаль ее, или еще что, но, черт возьми, похоже, что да.

— Ты интересный человек, Сибби. Но мне нужно, чтобы ты, блядь, успокоилась. Я не могу спокойно вести допрос, когда ты там режешь кого-то ножом, как взбесившаяся банши, понимаешь меня?

Она физически расслабляется от использования своего прозвища. От того, что я объявил ее своим другом. И, блядь, если это не заставляет меня чувствовать себя немного хуже для нее.

Неохотно она кивает головой, и после заверения, что я не смеюсь, когда называю ее убийцей демонов, и вытирания глазного яблока с кончика ножа, я возвращаю его ей в качестве мирной жертвы. А потом я возвращаюсь к допросу Марка.

На этот раз с чертовым спокойствием.

— Марк, ты собираешься дать мне информацию, которая мне нужна? Я хочу знать, где вы проводите ритуалы, — спрашиваю я, мой голос так же безэмоционален, как и выражение лица.

— Зи, клянусь, я ничего не знаю! — лжет Марк. У него на губе застряла рвота, когда он блевал, наблюдая, как Сибби полностью уничтожает его старого друга.

Дерьмо было жестоким, даже я могу это признать.

Я тянусь вниз, беру руку Марка, проникаю кончиком ножа под ноготь и отрываю его. Марк кричит о кровавом убийстве, но этот жалкий кусок дерьма еще даже не почувствовал настоящей боли.

— Попробуй еще раз, — говорю я ровно. Он снова протестует, лжет сквозь фанеру, и я отрываю еще один ноготь кончиком лезвия. Когда я подвожу нож под третий и поднимаю, он, наконец, сдается.

Я почти смеюсь. Дети, которых он похищает, выдерживают пытки дольше, чем он, что говорит о том, что Марк всегда был слабым.

— Так, стоп, стоп! — Я делаю паузу, поднимая бровь и ожидая продолжения. Его дыхание неровное, слезы и сопли стекают по его лицу. Нервно облизывая губы, он признается: — Некоторых детей мы берем с собой, и ведем их в подпольный клуб.

Сибби подходит ближе, ее лицо заморожено, когда Марк признается в своих грязных грехах. Я бросаю на нее предупреждающий взгляд, чтобы она отступила, прежде чем переключить свое внимание на Марка.

— Где это место? — Я спрашиваю спокойно, хотя под кожей кипит жар. Мне требуется контроль, чтобы сохранить ровный голос.

— Туда можно попасть только через частный джентльменский клуб «Спаситель». Тебе нужен специальный доступ, чтобы даже попасть в клуб, не говоря уже о том, чтобы получить доступ к…, — он прерывается, и кажется, что с трудом подбирает слова. Наконец, он выдавливает из себя следующие слова. — Чтобы получить доступ в подземелье.

В моей груди нарастает рык, но я сдерживаю его. Моя рука почти дрожит от желания вонзить этот нож глубоко в его горло, но я воздерживаюсь.

— Да? И что ты делаешь в этом подземелье?

Его глаза нервно смещаются, а рот беззвучно хлопает.

Одним быстрым движением я сбиваю гвоздь, под которым находился мой нож. Ответный крик мало помогает унять ярость, ползущую по моему телу.

Я буду наслаждаться убийством этого человека. Его мучительные крики, когда его тело медленно умирает, будут моей колыбельной, когда я засну сегодня ночью.

Только когда я помещаю нож под очередной ноготь, он наконец-то говорит что-то ценное. Багровые струйки стекают с руки Марка, но я едва начала по-настоящему заставлять его истекать кровью.