Преследуя Аделин

Дэн открывает дверь, и нас встречает комната, полная людей. Черный мрамор на полу простирается и сюда, но стены здесь уже каменные. По обе стороны висят длинные ряды черных одеяний, которые знакомы мне по видео. Собравшиеся здесь люди негромко переговариваются и надевают эти огромные рясы.

Мое сердце колотится, почти не веря, что я наконец-то здесь. Это момент, к которому я так долго стремился.

Он сюрреалистичен.

– Надень, – велит Дэн серьезным тоном.

Не говоря ни слова, я расстегиваю рясу и натягиваю ее. Материал шелковисто-гладкий, но ощущение такое, будто я кутаюсь в шерсть. Несмотря на мой высокий рост, ткань все равно свисает ниже кистей и волочится по полу.

– Еще один новичок? – спрашивает гнусавый голос слева от меня.

Я поворачиваю голову и вижу, что рядом со мной стоит какой-то проныра. Он ниже меня по меньшей мере на метр, с редеющими волосами, крючковатым носом и круглыми очками.

– Да, – загадочно отвечаю я. – А ты?

Мужчина нервно улыбается.

– Тоже новенький. Меня зовут Ларри Веренич.

– Зак, – представляюсь я.

Фигуры в мантиях начинают покидать комнату через еще одну черную дверь, расположенную впереди.

– Пойдемте, – говорит Дэн, кивая головой в их сторону.

Когда я подхожу к этой двери, в основании моей шеи нарастает низкий гул, от которого волосы встают дыбом. Комната точно та, что на видеороликах. Словно я вошел в подземную пещеру, только вместо влаги в воздухе царит сухость и духота. Темное пространство освещено сотнями свечей, установленных в каменных нишах. Однако эти маленькие огоньки не сравнятся с гнетущими тенями вокруг.

Мы оказываемся на закругленной платформе, высотой метров в двенадцать, с простым черным поручнем по краям в качестве ограждения. В центре зала – каменный алтарь, на котором лежит извивающаяся девочка. Ее маленькие запястья и лодыжки обхватывают черные ремни, удерживающие ее на месте.

И ей не больше шести или семи лет.

Гул становится все громче, пока не начинает звучать так, будто исходит из моей же собственной головы. Мои руки сжимаются под тканью, и я лишь благодарен тому, что рукава достаточно длинные, чтобы скрыть мою реакцию.

– Слева лестница, – напутствует Дэн. – Выйдите вперед и встаньте у алтаря. Одному из вас будет предложен нож, чтобы пустить жертве кровь. Испейте кровь, и будете посвящены в Сообщество.

Я киваю головой и иду в указанном направлении. Каменистая неровная лестница оказывается прямо за поворотом, в сторону которого уже направляется Ларри.

Я натягиваю капюшон на голову и оглядываю помещение, пока не замечаю охрану – трое из них прячутся в тени на нижнем ярусе, где и находится алтарь. С моей точки обзора их лиц не видно. Но я знаю, что один из них – Майкл.

За мной, пока я спускаюсь по ступенькам, идут еще двое. Как только моя нога ступает на землю, начинает звучать негромкое пение, оно усиливается по мере того, как я приближаюсь к алтарю.

Я гляжу на маленькую девочку на каменной плите, по ее грязным щекам текут слезы. Она всхлипывает, ее маленькие губы искривлены, а огромные голубые глаза смотрят на нас в полнейшем ужасе.

Мое сердце сокращается так сильно, что болит. Я заставляю себя стоять на месте лишь усилием воли.

– Черт, у меня уже встает, – шепчет тип слева от меня.

Мои зубы едва не трескаются от того, как сильно я сжимаю челюсть в этот момент. Медленно я поворачиваю голову и вижу парня, которому на вид около двадцати, его капюшон опущен. Его бездонные карие глаза бросают на меня взгляд, и все, что я вижу, это чистое возбуждение, лучащееся из них.

Он умрет первым.

Он стоит достаточно близко, чтобы видеть мое лицо, поэтому я стараюсь сохранять спокойствие. Он ухмыляется мне, но я не реагирую. И хотя его улыбка чуть ослабевает, этот больной ублюдок даже не догадывается, что я только что оказал ему огромную услугу. Потому что если бы я отреагировал, то я бы вцепился ему в глотку и голыми руками вырвал бы трахею.

– П-п-пожалуйста, я хочу к мамочке, – умоляет девочка на алтаре.

Ее красные опухшие глаза полны слез, и она смотрит на меня с ужасом и отчаянием. Маленькие губы дрожат, и мне приходится физически сдерживать себя, чтобы не протянуть руку и не сжать ее крошечную ладошку в своей.

– Пожа-а-алуйста, – плачет она, и ее голубые глаза полны слез, несмотря на реки, текущие по ее щекам. – Я хочу домо-ой.

Зашипев, я заставляю свой рот оставаться закрытым. Больше всего на свете я хочу успокоить ее. Утешить. Пообещать, что она увидит свою мать снова. Но я не могу позволить ни одному из этих слов вырваться наружу.

Пока не могу.

Скандирование вокруг нас становится все громче, оно нарастает, и кажется, вся пещера вибрирует от этого звука. Но он звучит приглушенно, словно я нахожусь под водой. Все, на чем я могу сосредоточиться, – это маленькая девочка, умоляющая меня о помощи.

Я так пристально смотрю на нее, пытаясь передать ей свои заверения во взгляде, что даже не замечаю приближающуюся черную фигуру, пока та не оказывается прямо передо мной, стоя по другую сторону от девочки.