Преследуя восход

После обеда были поданы кофе и бренди. Джип закурил сигару, а капитан — огромную трубку, набитую, по моему предположению, той же смесью серы и крапивы, что и то снадобье, которое он нюхал. Я ухитрился выдержать возникшую в этом ограниченном пространстве атмосферу где-то около часа, пока эти двое состязались друг с другом, нагромождая, как я искренне надеялся, горы невероятных историй о своих прежних столкновениях с волками и прочих опасностях, подстерегающих в море. Теперь я уже не осмеливался чему-либо не верить, даже рассказу Джипа про то, что именно он поймал, использовав в качестве наживки бычью голову. Наконец они довели меня окончательно, я принес извинения и нетвердым шагом отправился в постель. Или, вернее, на койку. Капитан предлагал мне как хозяину воспользоваться своей каютой, однако я счел тактичным отказаться. Вместо этого я занял одну из крохотных кабинок, как их здесь называли, примыкавших к дверям кают-компании. Джип в качестве штурмана занял кабинку по левому борту. В моей, размером чуть больше шести квадратных футов, был только расшатанный стул, откидной столик у стены и зловеще смахивающий на гроб ящик, подвешенный канатами к балкам наверху. Это и была моя кровать. Мне она была коротковата дюйма на два, а я еще не научился спать свернувшись калачиком. Кроме того, все мои рефлексы прямо кричали, что сейчас около девяти утра и мне давно пора на работу. Воздух был спертым и как-то уж слишком отдавал обедом, единственный иллюминатор, выходивший на палубу, я открыть не сумел. Не помогло и выпитое спиртное, жужжавшее в голове. Прозадыхавшись час или два, я плюнул, оделся и снова вышел на палубу, прихватив с собой бутылку бренди, которой снабдил меня Пирс, чтобы глотнуть на ночь.

От зрелища ночи у меня перехватило дыхание — она была прекрасна. Солнце уже давно зашло, появились звезды, и огромное сияющее серое облако, изогнувшееся великой аркой, замерзшая волна над полной луной, окаймлявшей его холодным огнем, побелило палубы и превратило паруса в натянутые полотнища из серебра. Над нами сквозь широкий купол ночи, как показалось, эхом отозвался тихий гром, прокатываясь в одном ритме с мягким покачиванием корабля. Настойчивое шипение вдоль корпуса напоминало об истинной скорости, с которой мы шли, так же как хлопанье вымпелов на головках мачт и негромкий гул парусов. Несколько чаек все еще кричали нам вслед или садились на ноки реев, как на насесты. Верхняя палуба была пуста, если не считать силуэтов спящих, завернутых в одеяла. Это были вахтенные, готовые к любым неожиданностям, в то время как их товарищи более уютно устроились в гамаках внизу. Вдоль поручней ют и бак мерили шагами часовые, каждый в своем ритме, ходили, чтобы не заснуть, а у руля по-прежнему стояла Молл. Ее длинные волосы были пронизаны светом, а глаза сияли, как звезды. Часовые и помощник капитана отсалютовали при моем появлении, а Молл небрежно качнула головой, приглашая присоединиться к ней. Я поднял бутылку и увидел, как в ответ блеснули ее зубы.

— Прекрасная волчья луна! — объявила Молл, когда я забрался наверх по трапу.

— Не надо все портить! — взмолился я. — Слишком это красиво.

— Не правда ли? — весело согласилась Молл. — Иди сюда, отсюда лучше видно… Хотя еще лучше — с такелажа или с верхушек мачт…

Я много лазал по скалам, однако скалы не качаются.

— Может быть, потом… — Я собирался добавить еще что-то, но тут же позабыл об этом. Я с беспокойством смотрел за поручни корабля. Нигде не было и следа бездонной лазури, словно она вообще не существовала. Во все стороны, сверкая, как оружейная сталь, под луной простиралась пустая ширь серой ряби. Это мог быть просто спокойный океан, ловивший и отражавший мягкие тени этой плывущей перистой арки с такой точностью, что они казались одной субстанцией. Вместе они образовывали широкий туннель, почти отверстие пещеры, по направлению к которому мы и плыли, в иссиня-черное небо с подвешенными в нем луной и звездами. И все же звуки были звуками моря, и паруса надувались сильным бризом, трепавшим мне волосы.

Море или не море, похоже, Молл это ничуть не волновало, поэтому я не позволил и себе беспокоиться; мне уже надоела роль зеленого новичка. Я просто нашарил в кармане перочинный нож и откупорил бутылку бренди. Мне крайне необходимо подкрепиться, но вежливость требовала, чтобы первой это сделала Молл.

— За то, чтобы ты пребывал в добром здравии, мастер Стивен. И твоя прекрасная возлюбленная. — Она деликатно обтерла горлышко бутылки большим пальцем, прежде чем вернуть ее мне.

— Моя… Клэр не моя… э-э… возлюбленная. Просто друг.

— Тогда что же ее возлюбленный? Должно быть, он медлителен, раз предоставил погоню тебе.

Я фыркнул:

— Мне бы пришлось очень солоно — пытаться объяснить ему, что с ней стряслось. Правда, по-моему, у нее никого нет, во всяком случае сейчас.

Молл посмотрела на меня с уважением:

— Что ж, стало быть, тем более хороший ты человек, раз поспешил так скоро ей на выручку.

Я смущенно опустил бутылку и пожал плечами: