Преследуя восход

Волки выстрелили в упор, но они слишком долго выжидали. Пронизывающее демоническое дыхание прорезало воздух, но ядра двадцатипятифунтовых орудий, которые могли разнести наш уязвимый корпус, просвистели над нашими головами ужасающе близко и ударили через такелаж и паруса, не причинив вреда корпусу. За исключением одного. Огромная сосновая грот-мачта подскочила в своем гнезде и изогнулась, как раненое животное, отбросив как минимум одного из матросов, сидевших на мачтах, и выкинув его широкой дугой за борт, так что помочь ему было невозможно. Затем с долгим рвущимся звуком, сопровождавшимся резким треском, она медленно упала. В сплетении оторванного такелажа она с треском повалилась среди мачт «Сарацина» и там застряла, беспокойно покачиваясь, — так деревья в густом лесу поддерживают своего упавшего товарища.

Это был жуткий момент. В рассеивавшемся дыму я увидел, что на поручне уже никого нет, а потом увидел Молл — ее длинные волосы тлели, она цеплялась, как паук, за черную обшивку «Сарацина», цеплялась и лезла наверх. Я прыгнул на поручень и бросился вслед за ней, лишь смутно слыша рев, когда остальные сделали то же самое. Я посмотрел вниз…

Зуб топорика вцепился в древесину и удержался — к счастью для меня. Я заколебался, затем прыгнул на грань хаоса, скребя ногами в поисках опоры, как повешенный, изо всех сил стараясь отогнать от себя мысли о глубинах, в которые только что заглянул. Огромная пустота с кружащимися стремительными химерами, а за ней — полет бешеной скорости, серо-стальная бесконечность с полосками яркого света. Она мелькнула в тумане и исчезла в ту же секунду, как я увидел ее.

А потом мои ноги ударились о головки болтов, рука схватилась за край порта. С такой твердой опорой лезть было уже довольно легко. Я пригнулся, когда абордажный крюк упал, срезанный мощным ударом сверху, и широко раскрыл глаза от изумления, когда мимо меня медленно проползла черноволосая девушка. Ее платье задралось, обнажив худенькие белые бедра, а тонкие пальчики прилипали к доскам, как мухи к стене, темные ногти вонзались в дерево. Ее волосы блестели, и она казалась мокрой, совершенно промокшей, словно вылезла прямо из моря. Она даже не взглянула на меня, ее глаза смотрели пристально, рот был сжат с какой-то детской решимостью. Оторвался еще один абордажный крюк, но остальные зацепились, и сверху раздался крик. Волки перегнулись через поручни и пытались ударить Молл топором и абордажной саблей, а один, не более чем в пяти футах наверху, наклонился и прицелился вроде бы из мушкета. Ствол одного из огромных орудий по-прежнему выступал совсем рядом со мной. Я поставил на него ногу, рывком поднялся, уцепился за огромную опору снасти и взмахнул топором. Волк завопил и выронил мушкет, который улетел в никуда, а я тоже заорал и прыгнул к поручню — подошва моей кроссовки зашипела: орудие было раскаленным!

Молл уже перескочила через поручень, заставляя волков отступать под мощными круговыми ударами своего меча и расчищая нам путь. Следом за ней девушка Ле Стрижа проскользнула сквозь отверстие, проделанное ядром. Я инстинктивно двинулся ей на помощь, а потом сам чуть не отлетел, когда она, безоружная, бросилась на первого врага. Хотя нельзя сказать, чтобы она была совсем безоружна; она нацелилась прямо на горло длинноволосого мерзавца своими безжалостными пальцами, подпрыгнула и маленькими зубками вцепилась ему в лицо. С воплем, перекрывшим весь шум, он вырвался, спотыкаясь, шатаясь и хватаясь за лицо. И неудивительно: оно было покрыто жуткой черной слизью, разбегавшейся, кипевшей и дымившейся, как кислота. Другой волк оттащил его в сторону и замахнулся на девушку — и тут она плюнула в него, как кобра, прямо в глаза. Он с дикими криками отскочил, натыкаясь на своих товарищей; со смятенным воплем те отступили, и мы бросились на них.

Что произошло в последующие несколько минут, мне не совсем ясно. Но уж, разумеется, не одна из тех чистеньких дуэлей, какие можно увидеть в фильмах. Нас стеной окружили громадные фигуры в странных серых лохмотьях, тупые серые физиономии рычали, как тролли из сказок, а длинные тупые лезвия свистели и звенели, пока мне не почудилось, что это сами туманы наносят мне удары. Однако в меня они ни разу не попали, несомненно, меня защищали, хотя я этого не осознавал и не знал, кто это делает. Я и сам отчаянно уворачивался, парировал удары и нападал, когда мог, вопил бог знает что во всю силу своих легких, а когда мои удары попадали в цель, меня охватывало дикое возбуждение, обратная сторона страха. Вдруг неожиданно передо мной оказалось свободное пространство, и я, пошатываясь, шагнул в него, сам того не сознавая, пока рука Молл не встряхнула меня за локоть.

— Вперед, Стив, я с тобой! Пока путь свободен!

Я последовал за ней, с нами еще человек восемь-девять, подпрыгивая в лужах дымящейся черной слизи, разливавшихся по палубам, и перепрыгивая через корчившихся в них волков. Молл ринулась на корму, одним стремительным движением ноги сорвала с комингса полуоткрытую крышку люка и бросилась внутрь.