Пресс-хата для депутата

Вдруг старый со всей силы пнул меня ногой. Такого я от него никак не ожидал! Мне казалось, что они пройдут мимо, проявив уважение к своему собрату, ночевавшему на земле без малейшего намека на постель. Но им, видно, хотелось со мной познакомиться и поговорить по душам. А в качестве приветствия сгодится и хороший пинок.

— Что это здесь валяется? — со злостью буркнул старик, как будто увидел кучу старого тряпья.

Судя по дикции, последний зуб у него выпал лет десять назад. А судя по грязным свалявшимся волосам, именно тогда он их последний раз мыл. После его пинка я окончательно проснулся и, не желая получать еще один, с трудом приподнял свое измученное тело, упираясь руками в землю, и сел. Правая нога немного затекла от лежания на земле, и я не смог сразу встать на ноги. Пришлось разговаривать с ними сидя. Как королевской особе.

— Вам чего, мужики? — вяло сказал я, не желая поддерживать беседу. — Шли бы себе мимо! Я же вас не трогал!

Бомжи недоуменно переглянулись, словно не ожидали услышать живую речь от лежащей в траве колоды. Похоже, это возмутило их до предела.

— Ты чего на моем месте разлегся? — заорал старый, как будто я занял его любимую двуспальную кровать.

Я с трудом поднялся, осторожно наступая на затекшую ногу, заправил рубашку в брюки и застегнул пиджак. Как-то так мне сразу захотелось подражать их манере общения, и я тоже заорал:

— Каком еще месте, старый пень!?

Старик ткнул грязным корявым пальцем в траву.

— На этом самом! Вот здеся!

Я пригляделся повнимательней. Да, я слегка примял траву в том месте, где бросил свои бренные кости, но чем, черт возьми, это место отличается от другого такого же в метре от него, я так и не понял. Травы здесь столько, что можно гнать сюда на выпас хоть стадо коров.

— Ты чего, старый! — искренне возмутился я. — Совсем опух! Забор большой, травы полно, места всем хватит! Ложись, не хочу!

Старик сплюнул и хотел врезать мне кулаком по физиономии, как следует размахнувшись. Я это понял и сразу ушел в сторону, поскольку жизнь научила меня реагировать на малейшую угрозу со стороны. Но он не стал переходить к активным действиям, опустив руку, потому что еще держался в рамках приличия. Видно, и у бомжей есть собственная гордость и этика поведения. Наступить на ногу собрату у них считается верхом хамства. У нас, нормальных, на это обычно не обращают внимания.

— Забор-то, может, и большой, вот только люк здесь один! — нагло заявил он.

— Ну и что!? — удивился я. — Эка невидаль — люк! Что из этого?

— А то, что он мне по наследству достался! — прохрипел старый бомжара, и его глаза сверкнули такой молнией, что я невольно отшатнулся.

Вот это да! Тут, оказывается, пошли предъявы по поводу частной собственности! Может, он сейчас вытащит из кармана замусоленное свидетельство о праве владения люком и станет тыкать им мне в лицо?

— От кого это по наследству? — на всякий случай поинтересовался я. — От римского папы?

— От кого надо! — важно брякнул он и, широко шагнув, встал своими рваными ботинками прямо на то самое место, где я так уютно возлежал. — Так что это мое место! Я здеся каждую ночь сплю. Понятно!

— Чего ж не понять! — усмехнулся я. — Только вот ночью я тебя что-то не видел! Надо было сторожить свое место! Или хотя бы табличку написать!

— Поговори еще, дурья башка! — совсем разозлился старик. — Сказано тебе, это мое место! А ночью я в другом месте был. Там теперь мое будет. А это место я ему отдаю.

Старик показал на корефана — молодого, костлявого мужичка из начинающих бомжей. Тот кивнул и проронил очередное бредовое заявление:

— Теперь это место мое будет, законное.

Я искренне усмехнулся. Мне это все казалось забавным. Я еще не познал на собственной шкуре нравы и обычаи этого «трудового крестьянства». Может, у них так заведено — передавать по наследству лучшие мусорные кучи и более мягкие выгребные ямы. Впрочем, а что, у нас, нормальных, разве не так?

— А сам-то куда? — уточнил я. — В заграничную командировку?

Старик хмыкнул и хвастливо задрал голову вверх.

— Скажешь, в командировку! Чего я там не видел, в твоей загранице! Чистота эта проклятая, плюнуть некуда! На вокзал я переезжаю! Понял?! Один мой коллега по состоянию здоровья переселился на кладбище, мне свое место оставил. По наследству. Теперь буду как человек жить. На вокзале!

— Тоже мне родовое поместье! — ехидно заметил я, глядя в сторону. Там в утреннем тумане прорисовывался мост над рекой. Вот этот мост мне и был нужен. Значит, ночью я шел в правильном направлении. Только не дошел.

— Кому — поместье, кому — деревянная скамья. Суть одна! — старик пыхнул злобой. — Кто на мою собственность покуситься, глотку перегрызу!

— Законы рынка! — вякнул молодой. — Слыхал, нет?

— Ладно, освобождаю, — я махнул рукой. — Все равно, разбудили…

Молодой начал приводить лежанку в порядок. Старый стал ему активно помогать, и они принялись раскладывать какое-то барахло, которое принесли с собой, устраивая что-то вроде постели из разношерстного тряпья.

— Так что помни, это теперь его место, — укоризненно сказал старый.