Пресс-папье

Тот странный джентльмен, с которого я начал, был «свидетелем» в программе Радио-4, именуемой «Лабиринты нравственности». Что касается моих нравственных потребностей, все они – от установления этических норм розлива минеральной воды по бутылкам до изучения обязанностей свиновода, – как правило, полностью удовлетворяются радиосериалом «Арчеры», однако существуют люди, нуждающиеся в чем-то большем, именно для них и предназначаются «Лабиринты нравственности». На этой неделе в программе обсуждалась тема цензуры. И человек со странностями заявил, что он непременно подвергал бы цензуре не только продукты художественного творчества, такие как фильмы и телеспектакли, но также и то, что пишут журналисты. Чьим интересам, спрашивал он, служат статьи, в которых живописуются насилие и беспорядки в странах, удаленных от нас на тысячи миль? Не следует выставлять такие вещи напоказ перед нашими детьми.

Говоря о фильмах, он отметил, что сумасшедший, попытавшийся застрелить Рональда Рейгана, смотрел фильм «Таксист», а его одежда и modus operandi[183] свидетельствуют о прямом подражании герою фильма Тревису Биклу. Упомянул он и о том, что терроризировавший Хангрефорд Майкл Райан имитировал при этом Рэмбо. Каждый, кого интересует кино, согласится, полагаю, с тем, что «Таксист» – фильм великолепный, один из лучших когда-либо снятых фильмов, а «Рэмбо: Первая кровь» и «Рэмбо II» попросту ужасны. Существенно это различие или не существенно, я не знаю, однако «свидетеля» оно ни в малой мере не заботило.

Никто при этом не упомянул о факте, всем нам хорошо известном, – о том, что большое, неуютно большое число серийных убийц руководствовалось мотивами, проистекавшими из усердного чтения Библии. Питер Сатклифф и многие другие, отправлявшиеся, подобно ему, «очищать» улицы, избавлять мир от проституток и грешников, уверяли, что в ушах их звучал голос Божий и слова из «Откровения Иоанна». Однако я что-то не слышал призывов запретить по этому случаю Библию, да и призыв такой счел бы неразумным. В ходе истории извращенные умы множество раз использовали Библию как предлог для антисемитизма, применения пыток и насаждения тирании. Один обладатель такого ума, похоже, использовал «Таксиста», чтобы оправдать покушение на государственного деятеля. Я вовсе не говорю, что «Таксист» – такое же великое достижение, как Библия, это было бы глупостью с моей стороны, и тем не менее основной принцип в обоих случаях остается одним и тем же.

Возможно, мы с вами страдаем от последствий того, что обучение взяло у нас верх над образованием, от серьезной убыли понимания художественного вымысла и его значения. Прямо в эти дни в Уэст-Энде идет пьеса, одна из героинь которой, готовясь защитить себя в суде по иску, выдвинутому против нее актрисой Королевской Шекспировской компании, с немалым пренебрежением отзывается о том, что представляется ей типичной публикой КШК. «Да кто вообще ходит на спектакли КШК? – спрашивает она. – Первые восемь рядов занимают пижоны с театральными абонементами, а на остальных местах сидит пятнадцать сотен помирающих от скуки школьников». На следующий после премьеры день рецензент почтенной газеты спрашивал: «Неужели драматург всерьез считает это точным описанием публики Стратфордского театра?» Следом он мог бы спросить: «Неужели мистер Шекспир всерьез считает, что людям дозволено душить своих жен, все доказательства вины которых сводятся к потерянному носовому платку да нескольким нашептанным на ухо облыжным обвинениям?»

Не исключено, что мы понемногу обращаемся в общество, которое вот-вот начнет снабжать книги такими же предостерегающими надписями, какие уже красуются на зажигалках, перочинных ножах и пластиковых пакетах. И потому считаю необходимым заявить, что если кто-то воспримет эту статью как одобрительное поощрение людей, которые разгуливают по улицам, держа руки в карманах, куря и вжимая голову в плечи на самый что ни на есть хулиганский манер, я тут решительно ни при чем. Если же она позволит покончить с несогласием и раздорами, можете приписать все заслуги мне, буду только рад.

Веселый отдых в обществе дельфинов