Пресс-центр. Анатомия политического преступления

— Ладно, — как-то сломавшись, тихо ответил Роберто и посмотрел на шумную римскую улицу, что вела к вокзалу; они сидели у окна в маленькой траттории и пили кофе одну чашку за другой; хозяин был турок, варил по стамбульскому рецепту, очень вкусно.

— Я начинаю догадываться, что случилось, — сказал Степанов. — Чезаре присутствовал при съемке?

— Он вошел, когда все началось… Тот тип, который должен был с ней лежать под простыней, был действительно сексуальный маньяк, а ее они напичкали каким-то зельем или еще чем, это я вам говорю точно, иначе объяснить нельзя… Руиджи закричал, мол, надо прервать работу, а Чезаре шепнул что-то оператору Эусебио, и тот продолжал крутить мотор, Руиджи снова крикнул "стоп", но Чезаре и ему сказал что-то… Нет, я знаю, что он им сказал, потому что мне он тоже шепнул: "Сынок, так надо, а тебе я кладу в карман двадцать пять тысяч долларов…" И положил их мне в карман… А я взял… Вот так-то… Назавтра Франческа потребовала, чтобы тот кусок пленки сожгли; она приехала в павильон желтая, совершенно больная, с огромными синяками под глазами… На съемке-то после она уснула, и не думаю, чтобы помнила то, что было, я ж говорю, они ее чем-то накачали, пообещали, что эпизод будет в рамках приличия, не хуже, чем в "Калигуле" или "Эммануэле", мы же просто-напросто сняли все от начала и до конца, а она выходила замуж за Фредди… Понятно? "Неуравновешенность, артистическая натура…" Вздор мерзавцев, которые знают правду… Они считали, что ее можно купить за миллион, и ошиблись в расчетах…

— Убили, опасаясь разоблачения, или она застрелилась?

— Застрелилась… Вообще-то они ее застрелили накануне, на съемках или еще раньше, когда Дон Баллоне подсчитывал, какой будет профит с этой сцены… Им же было плевать на нее, какое им дело до человека, если можно взять сто миллионов… Я ведь взял двадцать пять тысяч…

— Зачем же тогда они устроили катастрофу Руиджи, когда тот ехал на процесс?

— А потому что Руиджи стал словно сумасшедший после того, как она застрелилась… Он избил Чезаре, он бил его в кабинете, сломал ему нос… А тот даже не вызвал полицию; Руиджи связали наши осветители и пожарники… Его перекупили в госпитале… Два месяца он был при смерти, не мог говорить, думали, что навсегда уже парализован… Вот так, Степанов… А вы говорите, сюжет о том, как шлепнули миллионера… Да черт с ними, с этими миллионерами… Вот сюжет, но разве хватит у вас сердца снять его и написать?.. У меня нет…

— Пленка цела? — спросил Степанов. — С теми кадрами?

— Не знаю…

— Можете узнать?

— Зачем?

— Чтобы отомстить…

— Я же сказал, в это дело я не вхожу, я дерьмо, нет мне прощения…

— Так вас никто и не приглашает в это дело… Помочь-то самому себе, чтоб не так было грустно доживать, неужели не хотите?

— Вы очень страшно сказали: доживать… Что ж, я узнаю… А как можно отомстить, имея на руках ту пленку?

— Это мое дело, Роберто, вы же не хотите лезть в драку…

— Едем, — Роберто поднялся, положил на стол мятую купюру, сказал официанту, что сдачи не надо, и суетливо пошел к выходу.

Через час он передал Степанову ролик.

— Это все, что осталось… Там было пятьсот метров… Их нет… А здесь срезки… Но, если вы когда-нибудь кому-нибудь скажете, что я вам их передал, мои дети проклянут вас…

— Сколько их?

— Трое. А последний родился через полгода после гибели Франчески, только поэтому я и предал ее, взял те иудины деньги…

70

Из бюллетеня Пресс-центра:

"Жюль Бреннер передает из Гариваса: "Ситуация в столице нормальная. Улицы оживлены. В Порто Нуэво проходит первый общенациональный фестиваль танцев. В связи с этим количество иностранных туристов утроилось, однако официальные органы США не рекомендовали североамериканским "агентствам путешествий" рекламировать гаривасский праздник, чтобы "не создавать ажиотажа среди любителей испанского фольклора, поскольку ситуация здесь непредсказуема".

Газеты, контролируемые правительством, не поместила эту информацию, тогда как правая пресса инженера Гальвао и пресса ультралевых групп (они по-прежнему выступают с требованием немедленного запрещения частного сектора, национализации всех пансионатов, баров, ресторанов и домашних столовых, введения военного положения, разрыва дипломатических отношений с Соединенными Штатами, ареста активов североамериканских компаний, национализации всех земель, принадлежащих крестьянам, чтобы на этой базе создать военизированные сельскохозяйственные коммуны) поместили это сообщение на первых полосах под броскими заголовками.

В восемь часов вечера (это время здесь считается началом второй половины дня, ибо полуденный зной таков, что жизнь замирает с часу до семи) по национальному телевидению выступил министр иностранных дел Малунда, тридцатидвухлетний юрист, которого здесь считают покровителем ультралевых.