Престидижитатор Сталина

С Канкрином разговор получился более предметный — в том числе и потому, что министр финансов уже собрал довольно много информации о тульском дворянине, скупившем практически целиком два уезда. На самом деле ему было очень интересно выяснить, откуда у меня появляются такие деньги — но выяснив, что я их не ворую (торговля, конечно, тоже вид воровства, но вполне законный), интерес ко мне потерял. Однако лишь до тех пор, пока Карнеев не рассказал ему о возможной (хотя и скорее всего невероятной) экономии госбюджета. Но раз уж Егор Францевич представлял, из чего и как я делаю деньги, невероятность его не смутила, а лишь «разожгла любопытство».

— Мне сказали, что вы желаете казне железо продавать гораздо дешевле, чем другие промышленники, причем, если я ваши обещания узнал без искажений, вы готовы вообще все казенные нужды покрыть. Насколько я знаю, у вас выделка железных изделий действительно заметно дешевле обходится, но я не могу понять, что вами движет в стремлении на казенных заказах без прибылей работать?

— Жадность, Егор Францевич, обычная жадность. Ведь нужду в металлических изделиях испытывает не одна казна, а держава, получающая от меня весьма заметную экономию в расходах, причем в совершенно необходимых расходах, вряд ли будет мне мешать разорить тех, кто на казенных заказах лишь наживается и казну эту бессовестно грабит, и уж тем более не будет мне мешать их вообще по миру пускать, заметно снижая цены на рынке. Державе это выгодно, мне — так как я скуплю заводы конкурентов за гроши — тоже выгодно, народу, который получит нужный ему товар дешевле, опять выгодно. Причем моя выгода тут будет двойная: у народа останется больше денег, те же мужики купят больше товаров, а чтобы больше товара изготовить, промышленники побегут покупать у меня станки — за деньги покупать…

— А если держава не захочет разорения промышленников?

— Помешать она сможет лишь одним способом: покупая у них товар втридорога. Но, насколько я знаю, состояние государственного бюджета нынче отнюдь не радостное, так что этот способ неосуществим. И я всех конкурентов разорю, причем довольно скоро разорю. Если же мне держава поможет, причем поможет не деньгами, а, по сути, не будет мне мешать в развитии промышленности и, главным образом, в получении сырья для этой — моей — промышленности, я их разорю гораздо быстрее. Но — прошу обратить особое внимание — я разорю лишь тех, кто занимается первым переделом этого сырья, и занимается — что вы можете на примере моего завода увидеть — совершенно бездарно. Вам ваши инспекторы говорили, что у меня на пуд стали угля тратится вчетверо меньше, чем на демидовских заводах? Нет? В том же Липецке чугунный завод остановили потому что все леса вокруг вырубили, а у меня в поместье уже через шесть-семь лет пропадет нужда в привозе дров для выделки угля, поскольку свой лес, специально для этой цели, кстати, и высаженный, уже все потребности обеспечит.

— И потребности для Липецка?

— Для Липецка нет, но там я рассчитываю уже использовать уголь каменный. Или еще что-то, если мне привилегии на добычу каменного угля держава не выдаст. Правда в последнем случае сталь у меня на треть подорожает, но все равно конкурентов по цене у меня не будет.

— А вы уверены, что иные заводчики ваши методы выделки чугуна и стали не переймут?

— Сразу видно, что разговариваю с человеком думающим, что на самом деле приятно. Я давно уже ждал этого вопроса, и ответ на него тоже давно готов. В этом я абсолютно уверен, уверен просто потому, что для использования моих методов нужно переобучить всех мастеров и всех рабочих. Но в первую голову переобучить самих промышленников, что в принципе невозможно.

— Вы считаете всех дураками?

— Я не могу считать дураками людей, зарабатывающих миллионы. Они не дураки, но они вопиюще необразованны! Приведите мне хоть одного заводчика, который сможет вам объяснить, что такое метилендифенилдиизоцианат… ладно, хоть одного, который сможет на пальцах рассказать как работает турбодетандер — и я возьму свои слова обратно. Мои мужики, которые на заводе зарабатывают мне по пятнадцати рублей в день, начали обучаться работе будучи десятилетними парнями и девками, и они работают ровно так, как я их научил. Но я их учил работать именно на этой печи, а если их поставить к другой, они просто работу делать не смогут. Чтобы они смогли работать просто на подобной, но другой печи, нужно им еще года три-четыре обучаться, а чтобы они смогли понять, что же собственно они делают, учиться нужно еще лет десять. И мне потребны именно обученные всем премудростям дела специалисты-мастера, а простые мужики мне вообще не требуются!

— И именно поэтому вы простых мужиков сотнями скупаете?

— Тысячами, уж если быть откровенным. Однако повторю: мне мужики без надобности. Но вы, верно, в курсе, что в моих деревнях — во всех деревнях — обустроены школы, в которых всех детей мужицких возрастом от шести лет обучают грамоте и прочим наукам?

— Что-то слышал, но не придал особого значения. Сейчас стало модным мужицких отроков чему-то учить.