Престидижитатор Сталина

А с медициной у меня все было… ну, не то чтобы великолепно, однако для первой половины девятнадцатого века «практически недосягаемо». Понятно, что каждый второй реконструктор (не считая каждого первого) в состоянии воспроизвести процедуру получения аспирина, будучи разбуженным в три часа ночи после тяжелой пьянки. У меня уже половина Тульской губернии была осиной засажена, а вообще-то сбором осиновой коры мужики промышляли от Вологды и до Воронежа. Причем сами мужики искренне думали, что я в Воронежской губернии специально осину сажаю чтобы ее на дрова не рубили — ну, действительно, паршивые из осины дрова. А вот аспирин получается замечательный.

А примерно каждый десятый реконструктор в состоянии воспроизвести процесс изготовления чего-нибудь покрепче (из лекарств, имеется в виду). Так что я в общих чертах знал, как сделать стрептоцид из анилина. И даже мог по памяти формулу стрептоцида нарисовать! По большому счету, пользы от этого было чуть меньше чем вообще нисколько, но на мое счастье попался мне талантливый выпускник Казанского университета Николай Зинин. Оказалось, действительно талантливый: в сороковом году, всего после семи лет преподавания в «педучилище Черни», стрептоцид он синтезировал. Попутно он еще много чего насинтезировать сумел: в сорок втором году придумал, как синтезировать сам анилин (до этого его добывали из коксовой смолы). Причем придумал он синтез анилина как раз потому, что ему продукции коксового завода стало катастрофически не хватать: он еще и краски анилиновые кое-какие успел сделать.

Еще мне попался очень интересный субъект: помещик Звягинцев, мой ровесник, в молодости мечтавший стать знаменитым. В общем-то, тут каждый второй мечтал о славе, просто большинство так мечтами и ограничивалось, а этот… Чем только он не занимался: и пытался выводить какие-то очень урожайные сорта овса, и выводить свиней, которые бы вес в полтонны за год набирали, и порох выдумывал «в сто раз сильнее нынешнего». На скрипке выучился играть виртуозно, пейзажи писал — Левитан обзавидуется. Но как только получал хоть какой-то результат — хоть бы и отрицательный — сразу занятие свое бросал и приступал к новому. Правда, «базовых» знаний у него было чуть меньше чем нисколько, но вот усидчивости ему было не занимать, как и упорства в получении новых знаний. И я предложил ему поколдовать с плесенью…

В общем, где-то к весне сорок второго года он получил пенициллин, а еще через полгода и стрептомицин. Порадовался — и принялся изобретать машину для производства стальных струн — но вот с антибиотиками дело не умерло, все его помощники — коих он дюжины три подготовить успел — работу продолжили. И хотя объёмы производства могли кое-кого вогнать в глубокую депрессию (вся его лаборатория лекарств выпускала грамм по десять в год), я хотя бы успокоился насчет собственных детей — а поставить выпуск антибиотиков на промышленную основу можно будет и потом, когда получится настоящих специалистов обучить.

Кстати, от антибиотиков оказалась большая польза: Алёне на ровном месте обломился еще один орден. Причем не какая-нибудь «Анна» или «Станислав» занюханный… Просто летом сорок девятого года жена моя по каким-то своим делам оказалась в Петербурге и там случайно буквально узнала, что внучка Николая «слегка приболела». Тут она немедленно вспомнила, что в какой-то книжонке из моего телефона было написано, что Александра Александровна «в семь лет умерла от менингита» и с грацией слона вломилась в Зимний дворец. Герцогиню, понятное дело, к царю допустили без промедления — и, оказалось, почти сразу после того, как врачи сказали ему, что девочку вылечить невозможно…

Ну, в целом, можно сказать, герцогине Алёне повезло: менингит оказался бактериальный и пенициллин помог, да и вообще жена вовремя подсуетилась, когда ничего необратимого еще не случилось. Алёна десять суток практически не выходила из комнаты, где лежала Сашка, каждые три часа колола девочке в задницу антибиотик — а когда всё закончилось, жена наследника Мария почему-то спросила, сколько стоит примененное ею лекарство. Может в запас купить захотела…

— Да какая разница? Я же не ради выгоды дочке вашей помогла. Считайте, что нисколько не стоит.

— Я всё же? Я же всяко не буду вам деньги предлагать за помощь…

— Даже примерно сказать не могу, — задумчиво (а, скорее, сонно) ответила Алёна, — я использовала всё, что лаборатория, мужем организованная, год делала. Сколько там потратили на лекарство, не знаю, а на работу лаборатории муж тратит где-то миллион в год, может два… Вы лучше у него спросите, но, боюсь, про цену и он вам не ответит.

Через день, когда она выспалась, уже Николай поинтересовался:

— Вы оказали нам огромную услугу. Что желаете в награду получить?

— Позвольте в столицах институты медицинские открыть, с правом обучения там и женщин, и вообще лиц любого сословия. И еще пяток, в других городах…

— Да, женщины того достойны, что на вашем примере доказано. Институты учреждайте, уставы только подготовьте, я подпишу. А сколько средств из казны на это потребуется?