Преступление Ахана

— Ахан был самым храбрым из нас, так мы помним его! — добавил первый, — вел нас от победе к победе.

— Не забывай про Ай! — вставил Калев, строго глянув на первого.

— Он никогда не командовал “Вперед!”, он командовал “За мной!” — поддержал второй.

— Верите ли вы, что Ахан — вор? — с солдатской прямотой и краткостью спросил Калев.

— Сами не знаем. Все-таки стрелка указала на него, а разве со жребием поспоришь? — сказал первый, — вот только душа не принимает.

— Говорят, он влюбился. Не доведут бабы к добру! — вымолвил второй.

— Может, он крал, чтобы зазнобу свою ублажить? — допытывался Калев.

— Кто знает? Нынче всякое безобразие может случиться, такие времена пошли, — заметил первый.

— Ни к чему ему было красть, ведь он разбогател нежданно-негаданно! — воскликнул хорошо осведомленный второй.

— Вот не знал! — удивился первый.

— Олух ты, коли не знал! — заметил второй первому.

— Да и я тоже не думал, что Ахан богат! — вступился за первого Калев.

— Жил бедняком, а умер богачом! — пояснил второй.

— А откуда у него богатство? — полюбопытствовал первый.

— Вот это как раз и неведомо! — заявил второй.

— А что тебе ведомо? — навострил уши Калев.

— Знаю я, где добро его спрятано!

— Далеко? — спросил Калев.

— Близко. В пещере вон за тем холмом, — показал второй.

— Быстро веди нас туда! — скомандовал Калев.

— Темно тут! — проворчал первый, входя в пещеру.

— Запалите огонек! — нетерпеливо бросил Калев.

— В той нише, за большим тяжелым камнем, — показал второй.

— Ничего, втроем справимся. Навались-ка, ребята! — воскликнул Калев, и шесть рук сдвинули увесистый валун.

— Глядите! — вскричал первый и осветил факелом глубину ниши.

***

Калев увидал перед собой сложенные аккуратно рядком статуэтки, изображающие большеголового бородатого мужчину с закрытыми глазами, с короткими ножками и сложенными на груди ручками. Величиною фигурки были приблизительно с локоть.

В полумраке пещеры куклы блестели золотом. Калев попытался пошевелить одну из них. Не поддалась — вес изрядный! “Это же идолы клана Рахав, в точности, как она их описала! — блеснула мысль в голове Калева, — сколько же их тут?”

Наш дознаватель сосчитал статуэтки, пересчитал еще и еще — всякий раз выходило одиннадцать. “Странно, — подумал Калев, — а ведь Рахав говорила о двенадцати. Это же самое число называл Накман. Где еще одна? Не отсутствующая ли фигурка и есть ключ к тайне? Необходимо отыскать ее!”

Трое мужчин задвинули камень на его прежнее место. Калев велел солдатам молчать до поры до времени о найденном кладе. Он распрощался с бойцами и отправился к себе в шатер. Настроение у него было приподнятое, как у человека, сделавшего долгожданный широкий шаг в направлении цели. “Необходимо хорошенько поразмыслить об этом открытии!” — сказал себе дознаватель.

Сидя на пне возле шатра, под луной и звездами, в благодатной ночной тиши Земли Обетованной, обдумывал Калев свои следующие шаги. Теперь он знал, или догадывался (что практически одно и то же, ибо интуиция дознавателя делает догадку равносильной точному знанию) с кем говорить, где искать, о чем спрашивать. Вдохновение и азарт истинного детектива совершенно охватили его душу и мозг. Через два-три дня Калев до конца раскрыл дело Ахана и был готов доложить результаты расследования самому Йошуа, да и всему народу иудейскому.

11

Сидя в своем шатре, Рахав в очередной раз обдумывала настояние Йошуа принять веру иудеев, а поклонение идолам отвергнуть навсегда. “И впрямь, — размышляла она, — так ли уж велика разница: много у тебя богов, или один единственный Бог, вобравший в себя все небесные сноровки? И они, и Он являют небесную волю, что кладет нам предел. А вот на земле и люди не обделены собственной силой, которая, как таковая, вроде бы и не велика птица, но и не козявка какая-нибудь. Кое в чем мы сами управляем своею жизнью. Скажем, любовь и богатство — в человеческой власти. И то и другое ожидает меня, коли выйду за Йошуа. Так отчего же не уступить смешному желанию иудейского вождя?”

Размышления Рахав были прерваны появлением служанки.

— Госпожа, можно к тебе? — крикнула девушка взволнованным голосом.

— Входи, голубушка! — ответила Рахав, и волнение служанки почему-то передалось хозяйке.

— Госпожа, я принесла важную весть!

— Говори скорей!

— Прибыл посланец от Йошуа. Верхом на коне. Велел передать тебе, мол, сегодня в полдень у них в лагере важная встреча с нашим кланом, тебе и брату твоему быть непременно!

— Как выглядел вестник?

— Нарядный, радостный. Передал впопыхах новость и поскакал обратно.

— Нарядный, радостный! Как думаешь, душенька, что за встреча ждет нас?

— Думаю, Йошуа собрался жениться на тебе. Не иначе, о свадьбе будет разговор!

— Похоже на то. Кажется, сбывается! Побегу за Накманом. А ты пока приготовь лучший мой наряд и сама приоденься. Решено: принимаю их веру и по дороге Накмана уговорю.

Не чуя ног под собою, Рахав помчалась на опушку леса, где на камне восседал Накман в привычной горестной позе, размышляя о несчастной судьбе жены и деток.

— Эй, Накман, — прокричала Рахав, еще не добежав до брата, — вставай, наряжайся, едем в иудейский лагерь!