Преступление без срока давности

Помнится, что-то накипело тогда у спортсмена в душе, и, будучи в изрядном подпитии, он умело раздавал тумаки трудовому народу, томившемуся в ожидании трамвая. Проезжавшему мимо Скунсу такое обращение с пролетариями не понравилось, и, быстро плюходействие прекратив, он затащил скрученного в бараний рог кикбоксера внутрь машины и принялся интересоваться: «Где это, парень, ты так драться насобачился?» Проблевавшись пару раз за порожек, Тормоз наконец раскололся, и его повезли к любимому тренеру — разбираться.

Поначалу душеспасительной беседы не получилось. Главнокомандующий куда-то отъехал, а рядовые соратники Тормоза, крайне удрученные бедственным состоянием коллеги, надумали взять реванш. «Да чтоб дохляк в тренировочных штанах Тормоза так уделал? Ни в жисть!» — засомневались они. И решили предположение проверить на практике. А чтобы ошибочка какая не вышла, на всякий случай навалились всем скопом. Когда побоище было в самом разгаре, пожаловал любимый тренер и сразу пришел в ужас, потому как гость слегка обозлился и сборная мастеров на его глазах превращалась в сборище инвалидов. Главнокомандующего звали Виктор Иванович, был он умудренным, седым дядькой и быстро нашел со Снегиревым общий язык. Чемпионы были спасены, а благодарный тренер предложил захаживать в гости.

С той поры Скунс время от времени с удовольствием потел на ринге, а потом подолгу парился в бане. И лишь усмехался, когда спортивные единоборства, полные условностей и ограничений, всерьез называли боевыми искусствами. Настоящая драка жестока и скоротечна. Если в темноте на мокром асфальте вооруженные люди пытаются тебя ослепить, кастрировать или даже убить, а ты выживаешь — вот это боевое искусство и есть. На ринге же спицей в мочевой пузырь тебе никто не тычет, а главное — хотят не твоей смерти, а всего лишь победы и добиваются ее согласно оговоренным правилам. Хотя, говоря откровенно, выбитые челюсти и сломанные ребра тоже никого особенно не радуют.

Однако это крайности. По статистике горнолыжный спорт гораздо более травматичен…

Снегирев дошел до стоянки, поднырнул под шлагбаум и, обогнув по дуге злющую двортерьершу Фросю, начал подниматься по скользким железным ступеням.

— Зинаида Павловна, вы, как всегда, неотразимы…

Сонная бригадирша золотозубо улыбнулась в ответ и, сверкнув перстнями, забрала пропуск:

— Алеха, удачи. Чтоб хрен стоял и деньги были.

Раньше она служила буфетчицей на круизных «парахетах».

Тактично промолчав, автовладелец спустился со стояночных высот, миновал навороченные тачки первого ряда и двинулся вдоль раската в самый дальний угол, где его дожидалась мышастая — цвета испуганной мыши, — неприметная с виду «Нива». Только с виду, — форсированный двигатель с турбонадувом, усиленная подвеска и еще тысяча малозаметных, но жутко полезных фиговинок.

«Ну как, полосатенькая?» Снегирев включил автономную печку, давая мотору нагреться, потом легко завел и не спеша порулил к шлагбауму. «Полосатенькой» его машину прозвала дочь. Стаська.

Несмотря на слякоть, до зала он добрался быстро, запарковался среди подтаявших сугробов — «Нива» вылезала не из такого — и, чудесным образом не скользя по месиву на тротуаре, двинулся к знакомым, не крашенным еще со времен советской власти дверям. Ввиду победы всеобщей демократии гардероб отсутствовал, и как был, в потертой кожаной куртеночке, Снегирев направился в самый конец узкого, несколько грязноватого коридора. Не задержавшись у распахнутых дверей стриптиз-студии, где играла негромкая музыка и девицы в купальниках медленно избавлялись от них, он поднялся на второй этаж и принялся переодеваться.

Без верхней одежды, в одних боксерских трусах, Снегирев выглядел гораздо представительнее, чем некогда в синих трениках и пресловутой «обдергайке». Сразу бросалось в глаза, что он не просто тощий, а жилистый и при этом очень сильный и очень быстрый. Вот такие и бывают опаснее всего в жестоком бою.

На тренировке ничего интересного не произошло. Попрыгав через скакалку, Снегирев размялся, потом побился с тенью, после чего забрался в ринг и, честно отработав пять раундов с полуконтактом в голову, принялся стучать по мешку. Затем шлифовал технику на лапах, заминался и парился.