Преступление и наказание

We only put on steam."	Мы только пару поддадим.
"A painter?"	- Какой там еще красильщик?
"Why, haven't I told you about it?	- Как, разве я не рассказывал?
I only told you the beginning then about the murder of the old pawnbroker-woman. Well, the painter is mixed up in it..."	Аль нет? Да, бишь, я тебе только начало рассказывал... вот, про убийство старухи-то закладчицы, чиновницы... ну, тут и красильщик теперь замешался...
"Oh, I heard about that murder before and was rather interested in it... partly... for one reason.... I read about it in the papers, too...."	- Да про убийство это я и прежде твоего слышал, и этим делом даже интересуюсь... отчасти... по одному случаю... и в газетах читал! А вот...
"Lizaveta was murdered, too," Nastasya blurted out, suddenly addressing Raskolnikov.	- Лизавету-то тоже убили! - брякнула вдруг Настасья, обращаясь к Раскольникову.
She remained in the room all the time, standing by the door listening.	Она все время оставалась в комнате, прижавшись подле двери, и слушала.
"Lizaveta," murmured Raskolnikov hardly audibly.	- Лизавету? - пробормотал Раскольников едва слышным голосом.
"Lizaveta, who sold old clothes. Didn't you know her?	- А Лизавету, торговку-то, аль не знаешь?
She used to come here.	Она сюда вниз ходила.
She mended a shirt for you, too."	Еще тебе рубаху чинила.
Raskolnikov turned to the wall where in the dirty, yellow paper he picked out one clumsy, white flower with brown lines on it and began examining how many petals there were in it, how many scallops in the petals and how many lines on them.	Раскольников оборотился к стене, где на грязных желтых обоях с белыми цветочками выбрал один неуклюжий белый цветок, с какими-то коричневыми черточками, и стал рассматривать: сколько в нем листиков, какие на листиках зазубринки и сколько черточек?
He felt his arms and legs as lifeless as though they had been cut off. He did not attempt to move, but stared obstinately at the flower.	Он чувствовал, что у него онемели руки и ноги, точно отнялись, но и не попробовал шевельнуться и упорно глядел на цветок.
"But what about the painter?" Zossimov interrupted Nastasya's chatter with marked displeasure.	- Ну так что ж красильщик? - с каким-то особенным неудовольствием перебил Зосимов болтовню Настасьи.
She sighed and was silent.	Та вздохнула и замолчала.
"Why, he was accused of the murder," Razumihin went on hotly.	- А тоже в убийцы записали! - с жаром продолжал Разумихин.
"Was there evidence against him then?"	- Улики, что ль, какие?
"Evidence, indeed!	- Кой черт улики!
Evidence that was no evidence, and that's what we have to prove.	А впрочем, именно по улике, да улика-то эта не улика, вот что требуется доказать!
It was just as they pitched on those fellows, Koch and Pestryakov, at first.	Это точь-вточь как сначала они забрали и заподозрили этих, как бишь их... Коха да Пестрякова.
Foo! how stupidly it's all done, it makes one sick, though it's not one's business!	Тьфу! Как это все глупо делается, даже вчуже гадко становится!