Преступление и наказание

She seemed to me in other things, with all her excellent qualities, of a somewhat high-flown and romantic way of thinking....	Она и без того показалась мне, при всех, впрочем, своих превосходных качествах, несколько восторженного и романического оттенка в мыслях...
But I was a thousand miles from supposing that she would misunderstand and misrepresent things in so fanciful a way....	Но я все-таки был в тысяче верстах от предположения, что она в таком извращенном фантазией виде могла понять и представить дело...
And indeed... indeed..."	И наконец... наконец...
"I tell you what," cried Raskolnikov, raising himself on his pillow and fixing his piercing, glittering eyes upon him, "I tell you what."	- А знаете что? - вскричал Раскольников, приподнимаясь на подушке и смотря на него в упор пронзительным, сверкающим взглядом, -знаете что?
"What?"	- А что-с?
Luzhin stood still, waiting with a defiant and offended face.	- Лужин остановился и ждал с обиженным и вызывающим видом.
Silence lasted for some seconds.	Несколько секунд длилось молчание.
"Why, if ever again... you dare to mention a single word... about my mother... I shall send you flying downstairs!"	- А то, что если вы еще раз... осмелитесь упомянуть хоть одно слово... о моей матери... то я вас с лестницы кувырком спущу!
"What's the matter with you?" cried Razumihin.	- Что с тобой! - крикнул Разумихин.
"So that's how it is?"	- А, так вот оно что-с!
Luzhin turned pale and bit his lip.	- Лужин побледнел и закусил губу.
"Let me tell you, sir," he began deliberately, doing his utmost to restrain himself but breathing hard, "at the first moment I saw you you were ill-disposed to me, but I remained here on purpose to find out more.	- Слушайте, сударь, меня, - начал он с расстановкой и сдерживая себя всеми силами, но все-таки задыхаясь, - я еще давеча, с первого шагу, разгадал вашу неприязнь, но нарочно оставался здесь, чтоб узнать еще более.
I could forgive a great deal in a sick man and a connection, but you... never after this..."	Многое я бы мог простить больному и родственнику, но теперь... вам... никогда-с...
"I am not ill," cried Raskolnikov.	- Я не болен! - вскричал Раскольников.
"So much the worse..."	- Тем паче-с...
"Go to hell!"	- Убирайтесь к черту!
But Luzhin was already leaving without finishing his speech, squeezing between the table and the chair; Razumihin got up this time to let him pass.	Но Лужин уже выходил сам, не докончив речи, пролезая снова между столом и стулом; Разумихин на этот раз встал, чтобы пропустить его.
Without glancing at anyone, and not even nodding to Zossimov, who had for some time been making signs to him to let the sick man alone, he went out, lifting his hat to the level of his shoulders to avoid crushing it as he stooped to go out of the door.	Не глядя ни на кого и даже не кивнув головой Зосимову, который давно уже кивал ему, чтоб он оставил в покое больного, Лужин вышел, приподняв из осторожности рядом с плечом свою шляпу, когда, принагнувшись, проходил в дверь.