Преступление и наказание, Часть 2

The policeman told him that he was caught in the wheel and turned round with it for thirty yards on the road.	Полицейский рассказал ему, что раздавленного захватило в колесо и тащило, вертя, шагов тридцать по мостовой.
"It's wonderful that he has recovered consciousness," the doctor whispered softly to Raskolnikov.	- Удивительно, как он еще очнулся, - шепнул потихоньку доктор Раскольникову.
"What do you think of him?" he asked.	- Что вы скажете? - спросил тот.
"He will die immediately."	- Сейчас умрет.
"Is there really no hope?"	- Неужели никакой надежды?
"Not the faintest!	- Ни малейшей!
He is at the last gasp....	При последнем издыхании...
His head is badly injured, too...	К тому же голова очень опасно ранена...
Hm...	Гм.
I could bleed him if you like, but... it would be useless.	Пожалуй, можно кровь отворить... но... это будет бесполезно.
He is bound to die within the next five or ten minutes."	Через пять или десять минут умрет непременно.
"Better bleed him then."	- Так уж отворите лучше кровь!
"If you like....	- Пожалуй...
But I warn you it will be perfectly useless."	Впрочем, я вас предупреждаю, это будет совершенно бесполезно.
At that moment other steps were heard; the crowd in the passage parted, and the priest, a little, grey old man, appeared in the doorway bearing the sacrament.	В это время послышались еще шаги, толпа в сенях раздвинулась, и на пороге появился священник с запасными дарами, седой старичок.
A policeman had gone for him at the time of the accident.	За ним ходил полицейский, еще с улицы.
The doctor changed places with him, exchanging glances with him.	Доктор тотчас же уступил ему место и обменялся с ним значительным взглядом.
Raskolnikov begged the doctor to remain a little while.	Раскольников упросил доктора подождать хоть немножко.
He shrugged his shoulders and remained.	Тот пожал плечами и остался.
All stepped back.	Все отступили.
The confession was soon over.	Исповедь длилась очень недолго.
The dying man probably understood little; he could only utter indistinct broken sounds.	Умирающий вряд ли хорошо понимал что-нибудь; произносить же мог только отрывистые, неясные звуки.
Katerina Ivanovna took little Lida, lifted the boy from the chair, knelt down in the corner by the stove and made the children kneel in front of her.	Катерина Ивановна взяла Лидочку, сняла со стула мальчика и, отойдя в угол к печке, стала на колени, а детей поставила на колени перед собой.