Преступление и наказание, Часть 2

This was a gentleman no longer young, of a stiff and portly appearance, and a cautious and sour countenance. He began by stopping short in the doorway, staring about him with offensive and undisguised astonishment, as though asking himself what sort of place he had come to.	Это был господин немолодых уже лет, чопорный, осанистый, с осторожною и брюзгливою физиономией, который начал тем, что остановился в дверях, озираясь кругом с обидно-нескрываемым удивлением и как будто спрашивая взглядами: "Куда ж это я попал?"
Mistrustfully and with an affectation of being alarmed and almost affronted, he scanned Raskolnikov's low and narrow "cabin."	Недоверчиво и даже с аффектацией некоторого испуга, чуть ли даже не оскорбления, озирал он тесную и низкую "морскую каюту" Раскольникова.
With the same amazement he stared at Raskolnikov, who lay undressed, dishevelled, unwashed, on his miserable dirty sofa, looking fixedly at him.	С тем же удивлением перевел и уставил потом глаза на самого Раскольникова, раздетого, всклоченного, немытого, лежавшего не мизерном грязном своем диване и тоже неподвижно его рассматривавшего.
Then with the same deliberation he scrutinised the uncouth, unkempt figure and unshaven face of Razumihin, who looked him boldly and inquiringly in the face without rising from his seat.	Затем, с тою же медлительностью, стал рассматривать растрепанную, небритую и нечесаную фигуру Разумихина, который в свою очередь дерзковопросительно глядел ему прямо в глаза, не двигаясь с места.
A constrained silence lasted for a couple of minutes, and then, as might be expected, some scene-shifting took place.	Напряженное молчание длилось с минуту, и наконец, как и следовало ожидать, произошла маленькая перемена декорации.
Reflecting, probably from certain fairly unmistakable signs, that he would get nothing in this "cabin" by attempting to overawe them, the gentleman softened somewhat, and civilly, though with some severity, emphasising every syllable of his question, addressed Zossimov:	Сообразив, должно быть, по некоторым, весьма, впрочем, резким, данным, что преувеличенно-строгою осанкой здесь в этой "морской каюте", ровно ничего не возьмешь вошедший господин несколько смягчился и вежливо, хотя и не без строгости, произнес, обращаясь к Зосимову и отчеканивая каждый слог своего вопроса:
"Rodion Romanovitch Raskolnikov, a student, or formerly a student?"	- Родион Романыч Раскольников, господин студент или бывший студент?
Zossimov made a slight movement, and would have answered, had not Razumihin anticipated him.	Зосимов медленно шевельнулся и, может быть, и ответил бы, если бы Разумихин, к которому вовсе не относились, не предупредил его тотчас же:
"Here he is lying on the sofa!	- А вот он лежит на диване!
What do you want?"	А вам что нужно?
This familiar "what do you want" seemed to cut the ground from the feet of the pompous gentleman. He was turning to Razumihin, but checked himself in time and turned to Zossimov again.	Это фамильярное "а вам что нужно?" так и подсекло чопорного господина; он даже чуть было не поворотился к Разумихину, но успел-таки сдержать себя вовремя и поскорей повернулся опять к Зосимову.
"This is Raskolnikov," mumbled Zossimov, nodding towards him. Then he gave a prolonged yawn, opening his mouth as wide as possible.	- Вот Раскольников! - промямлил Зосимов, кивнув на больного, затем зевнул, причем как-то необыкновенно много раскрыл свой рот и необыкновенно долго держал его в таком положении.