Читаем Преступление и наказание, Часть 4 полностью

"My little surprise, it's sitting there behind the door, he-he-he!" (He pointed to the locked door.) "I locked him in that he should not escape."- Сюрпризик-с, вот тут, за дверью у меня сидит, хе-хе-хе! (Он указал пальцем на запертую дверь в перегородке, которая вела в казенную квартиру его.) - Я и на замок припер, чтобы не убежал.
"What is it? Where? What?..."- Что такое? где? что?..
Raskolnikov walked to the door and would have opened it, but it was locked.- Раскольников подошел было к двери и хотел отворить, но она была заперта.
"It's locked, here is the key!"- Заперта-с, вот и ключ!
And he brought a key out of his pocket.И в самом деле, он показал ему ключ, вынув из кармана.
"You are lying," roared Raskolnikov without restraint, "you lie, you damned punchinello!" and he rushed at Porfiry who retreated to the other door, not at all alarmed.- Лжешь ты все! - завопил Раскольников, уже не удерживаясь, - лжешь, полишинель проклятый!- и бросился на ретировавшегося к дверям, но нисколько не струсившего Порфирия.
"I understand it all!- Я все, все понимаю! - подскочил он к нему.
You are lying and mocking so that I may betray myself to you..."- Ты лжешь и дразнишь меня, чтоб я себя выдал...
"Why, you could not betray yourself any further, my dear Rodion Romanovitch.- Да уж больше и нельзя себя выдать, батюшка, Родион Романыч.
You are in a passion.Ведь вы в исступление пришли.
Don't shout, I shall call the clerks."Не кричите, ведь я людей позову-с!
"You are lying!- Лжешь, ничего не будет!
Call the clerks!Зови людей!
You knew I was ill and tried to work me into a frenzy to make me betray myself, that was your object!Ты знал, что я болен, и раздражить меня хотел, до бешенства, чтоб я себя выдал, вот твоя цель!
Produce your facts!Нет, ты фактов подавай!
I understand it all.Я все понял!
You've no evidence, you have only wretched rubbishly suspicions like Zametov's!У тебя фактов нет, у тебя одни только дрянные, ничтожные догадки, заметовские!..
You knew my character, you wanted to drive me to fury and then to knock me down with priests and deputies....Ты знал мой характер, до исступления меня довести хотел, а потом и огорошить вдруг попами да депутатами...
Are you waiting for them? eh!Ты их ждешь? а?
What are you waiting for?Чего ждешь?
Where are they?Где?
Produce them?"Подавай!
"Why deputies, my good man?- Ну какие тут депутаты-с, батюшка!
What things people will imagine!Вообразится же человеку!
And to do so would not be acting in form as you say, you don't know the business, my dear fellow....Да этак по форме и действовать-то нельзя, как вы говорите, дела вы, родимый, не знаете...
Перейти на страницу:

Похожие книги

Бывшие люди
Бывшие люди

Книга историка и переводчика Дугласа Смита сравнима с легендарными историческими эпопеями – как по масштабу описываемых событий, так и по точности деталей и по душераздирающей драме человеческих судеб. Автору удалось в небольшой по объему книге дать развернутую картину трагедии русской аристократии после крушения империи – фактического уничтожения целого класса в результате советского террора. Значение описываемых в книге событий выходит далеко за пределы семейной истории знаменитых аристократических фамилий. Это часть страшной истории ХХ века – отношений государства и человека, когда огромные группы людей, объединенных общим происхождением, национальностью или убеждениями, объявлялись чуждыми элементами, ненужными и недостойными существования. «Бывшие люди» – бестселлер, вышедший на многих языках и теперь пришедший к русскоязычному читателю.

Дуглас Смит , Максим Горький

Публицистика / Русская классическая проза
Лев Толстой
Лев Толстой

Книга Шкловского емкая. Она удивительно не помещается в узких рамках какого-то определенного жанра. То это спокойный, почти бесстрастный пересказ фактов, то поэтическая мелодия, то страстная полемика, то литературоведческое исследование. Но всегда это раздумье, поиск, напряженная работа мысли… Книга Шкловского о Льве Толстом – роман, увлекательнейший роман мысли. К этой книге автор готовился всю жизнь. Это для нее, для этой книги, Шкловскому надо было быть и романистом, и литературоведом, и критиком, и публицистом, и кинодраматургом, и просто любознательным человеком». <…>Книгу В. Шкловского нельзя читать лениво, ибо автор заставляет читателя самого размышлять. В этом ее немалое достоинство.

Анри Труайя , Виктор Борисович Шкловский , Владимир Артемович Туниманов , Максим Горький , Юлий Исаевич Айхенвальд

Проза / Историческая проза / Русская классическая проза / Биографии и Мемуары / Критика
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Вьюга
Вьюга

«…Война уже вошла в медлительную жизнь людей, но о ней еще судили по старым журналам. Еще полуверилось, что война может быть теперь, в наше время. Где-нибудь на востоке, на случай усмирения в Китае, держали солдат в барашковых шапках для охраны границ, но никакой настоящей войны с Россией ни у кого не может быть. Россия больше и сильнее всех на свете, что из того, что потерпела поражение от японцев, и если кто ее тронет, она вся подымется, все миллионы ее православных серых героев. Никто не сомневался, что Россия победит, и больше было любопытства, чем тревоги, что же такое получится, если война уже началась…»

Вениамин Семенович Рудов , Евгений Федорович Богданов , Иван Созонтович Лукаш , Михаил Афанасьевич Булгаков , Надежда Дмитриевна Хвощинская

Фантастика / Приключения / Русская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Фантастика: прочее