Читаем Преступление и наказание, Часть 4 полностью

"I... am the murderer," repeated Nikolay, after a brief pause.- Я... убивец... - повторил Николай, помолчав капельку.
"What... you... what... whom did you kill?"- Как... ты... Как... Кого ты убил?
Porfiry Petrovitch was obviously bewildered.Порфирий Петрович, видимо, потерялся.
Nikolay again was silent for a moment.Николай опять помолчал капельку.
"Alyona Ivanovna and her sister Lizaveta Ivanovna, I... killed... with an axe.- Алену Ивановну и сестрицу ихнюю, Лизавету Ивановну, я... убил... топором.
Darkness came over me," he added suddenly, and was again silent.Омрачение нашло... - прибавил он вдруг и опять замолчал.
He still remained on his knees.Он все стоял на коленях.
Porfiry Petrovitch stood for some moments as though meditating, but suddenly roused himself and waved back the uninvited spectators.Порфирий Петрович несколько мгновений стоял, как бы вдумываясь, но вдруг опять вспорхнулся и замахал руками на непрошеных свидетелей.
They instantly vanished and closed the door.Те мигом скрылись, и дверь притворилась.
Then he looked towards Raskolnikov, who was standing in the corner, staring wildly at Nikolay and moved towards him, but stopped short, looked from Nikolay to Raskolnikov and then again at Nikolay, and seeming unable to restrain himself darted at the latter.Затем он поглядел на стоявшего в углу Раскольникова, дико смотревшего на Николая, и направился было к нему, но вдруг остановился, посмотрел на него, перевел тотчас же свой взгляд на Николая, потом опять на Раскольникова, потом опять на Николая и вдруг, как бы увлеченный, опять набросился на Николая.
"You're in too great a hurry," he shouted at him, almost angrily.- Ты мне что с своим омрачением-то вперед забегаешь? - крикнул он на него почти со злобой.
"I didn't ask you what came over you.... Speak, did you kill them?"- Я тебя еще не спрашивал: находило или нет на тебя омрачение... говори: ты убил?
"I am the murderer.... I want to give evidence," Nikolay pronounced.- Я убивец... показание сдаю... - произнес Николай.
"Ach!- Э-эх!
What did you kill them with?"Чем ты убил?
"An axe.- Топором.
I had it ready."Припас.
"Ach, he is in a hurry!- Эх, спешит!
Alone?"Один?
Nikolay did not understand the question.Николай не понял вопроса.
"Did you do it alone?"- Один убил?
"Yes, alone.- Один.
And Mitka is not guilty and had no share in it."А Митька неповинен и всему тому непричастен.
"Don't be in a hurry about Mitka!- Да не спеши с Митькой-то!
A-ach!Э-эх!
Перейти на страницу:

Похожие книги

Бывшие люди
Бывшие люди

Книга историка и переводчика Дугласа Смита сравнима с легендарными историческими эпопеями – как по масштабу описываемых событий, так и по точности деталей и по душераздирающей драме человеческих судеб. Автору удалось в небольшой по объему книге дать развернутую картину трагедии русской аристократии после крушения империи – фактического уничтожения целого класса в результате советского террора. Значение описываемых в книге событий выходит далеко за пределы семейной истории знаменитых аристократических фамилий. Это часть страшной истории ХХ века – отношений государства и человека, когда огромные группы людей, объединенных общим происхождением, национальностью или убеждениями, объявлялись чуждыми элементами, ненужными и недостойными существования. «Бывшие люди» – бестселлер, вышедший на многих языках и теперь пришедший к русскоязычному читателю.

Дуглас Смит , Максим Горький

Публицистика / Русская классическая проза
Лев Толстой
Лев Толстой

Книга Шкловского емкая. Она удивительно не помещается в узких рамках какого-то определенного жанра. То это спокойный, почти бесстрастный пересказ фактов, то поэтическая мелодия, то страстная полемика, то литературоведческое исследование. Но всегда это раздумье, поиск, напряженная работа мысли… Книга Шкловского о Льве Толстом – роман, увлекательнейший роман мысли. К этой книге автор готовился всю жизнь. Это для нее, для этой книги, Шкловскому надо было быть и романистом, и литературоведом, и критиком, и публицистом, и кинодраматургом, и просто любознательным человеком». <…>Книгу В. Шкловского нельзя читать лениво, ибо автор заставляет читателя самого размышлять. В этом ее немалое достоинство.

Анри Труайя , Виктор Борисович Шкловский , Владимир Артемович Туниманов , Максим Горький , Юлий Исаевич Айхенвальд

Проза / Историческая проза / Русская классическая проза / Биографии и Мемуары / Критика
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Вьюга
Вьюга

«…Война уже вошла в медлительную жизнь людей, но о ней еще судили по старым журналам. Еще полуверилось, что война может быть теперь, в наше время. Где-нибудь на востоке, на случай усмирения в Китае, держали солдат в барашковых шапках для охраны границ, но никакой настоящей войны с Россией ни у кого не может быть. Россия больше и сильнее всех на свете, что из того, что потерпела поражение от японцев, и если кто ее тронет, она вся подымется, все миллионы ее православных серых героев. Никто не сомневался, что Россия победит, и больше было любопытства, чем тревоги, что же такое получится, если война уже началась…»

Вениамин Семенович Рудов , Евгений Федорович Богданов , Иван Созонтович Лукаш , Михаил Афанасьевич Булгаков , Надежда Дмитриевна Хвощинская

Фантастика / Приключения / Русская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Фантастика: прочее