Преступление и наказание, Часть 5

Our judges are not so blind and... not so drunk, and will not believe the testimony of two notorious infidels, agitators, and atheists, who accuse me from motives of personal revenge which they are foolish enough to admit....	В суде не так слепы и... не пьяны-с, и не поверят двум отъявленным безбожникам, возмутителям и вольнодумцам, обвиняющим меня, из личной мести, в чем сами они, по глупости своей, сознаются...
Yes, allow me to pass!"	Да-с, позвольте-с!
"Don't let me find a trace of you in my room! Kindly leave at once, and everything is at an end between us!	- Чтобы тотчас же духу вашего не было в моей комнате; извольте съезжать, и все между нами кончено!
When I think of the trouble I've been taking, the way I've been expounding... all this fortnight!"	И как подумаю, что я же из кожи выбивался, ему излагал... целые две недели!..
"I told you myself to-day that I was going, when you tried to keep me; now I will simply add that you are a fool.	- Да ведь я вам и сам, Андрей Семенович, давеча сказал, что съезжаю, когда вы еще меня удерживали; теперь же прибавлю только, что вы дурак-с.
I advise you to see a doctor for your brains and your short sight.	Желаю вам вылечить ваш ум и ваши подслепые глаза.
Let me pass, gentlemen!"	Позвольте же, господа-с!
He forced his way through. But the commissariat clerk was unwilling to let him off so easily: he picked up a glass from the table, brandished it in the air and flung it at Pyotr Petrovitch; but the glass flew straight at Amalia Ivanovna.	Он протеснился; но провиантскому не хотелось так легко его выпустить, с одними только ругательствами: он схватил со стола стакан, размахнулся и пустил его в Петра Петровича; но стакан полетел прямо в Амалию Ивановну.
She screamed, and the clerk, overbalancing, fell heavily under the table.	Она взвизгнула, а провиантский, потеряв от размаху равновесие, тяжело повалился под стол.
Pyotr Petrovitch made his way to his room and half an hour later had left the house.	Петр Петрович прошел в свою комнату, и через полчаса его уже не было в доме.
Sonia, timid by nature, had felt before that day that she could be ill-treated more easily than anyone, and that she could be wronged with impunity.	Соня, робкая от природы, и прежде знала, что ее легче погубить, чем кого бы то ни было, а уж обидеть ее всякий мог почти безнаказанно.
Yet till that moment she had fancied that she might escape misfortune by care, gentleness and submissiveness before everyone.	Но всетаки, до самой этой минуты, ей казалось, что можно как-нибудь избегнуть беды -осторожностию, кротостию, покорностию перед всем и каждым.
Her disappointment was too great.	Разочарование ее было слишком тяжело.
She could, of course, bear with patience and almost without murmur anything, even this.	Она, конечно, с терпением и почти безропотно могла все перенести - даже это.
But for the first minute she felt it too bitter.	Но в первую, минуту уж слишком тяжело стало.
In spite of her triumph and her justification--when her first terror and stupefaction had passed and she could understand it all clearly--the feeling of her helplessness and of the wrong done to her made her heart throb with anguish and she was overcome with hysterical weeping.	Несмотря на свое торжество и на свое оправдание, - когда прошел первый испуг и первый столбняк, когда она поняла и сообразила все ясно, - чувство беспомощности и обиды мучительно стеснило ей сердце. С ней началась истерика.
At last, unable to bear any more, she rushed out of the room and ran home, almost immediately after Luzhin's departure.	Наконец, не выдержав, она бросилась вон из комнаты и побежала домой. Это было почти сейчас по уходе Лужина.