Преступление и наказание, Часть 6, Эпилог

At times, finding himself in a solitary and remote part of the town, in some wretched eating-house, sitting alone lost in thought, hardly knowing how he had come there, he suddenly thought of Svidrigailov. He recognised suddenly, clearly, and with dismay that he ought at once to come to an understanding with that man and to make what terms he could.	Порой, вдруг находя себя где-нибудь в отдаленной и уединенной части города, в какомнибудь жалком трактире одного, за столом, в размышлении, и едва помня, как он попал сюда, он вспоминал вдруг о Свидригайлове: ему вдруг слишком ясно и тревожно сознавалось, что надо бы, как можно скорее, сговориться с этим человеком и, что возможно, порешить окончательно.
Walking outside the city gates one day, he positively fancied that they had fixed a meeting there, that he was waiting for Svidrigailov.	Один раз, зайдя куда-то за заставу, он даже вообразил себе, что здесь ждет Свидригайлова и что здесь назначено у них свидание.
Another time he woke up before daybreak lying on the ground under some bushes and could not at first understand how he had come there.	В другой раз он проснулся пред рассветом где-то на земле, в кустах, и почти не понимал, как забрел сюда.
But during the two or three days after Katerina Ivanovna's death, he had two or three times met Svidrigailov at Sonia's lodging, where he had gone aimlessly for a moment.	Впрочем, в эти дватри дня после смерти Катерины Ивановны он уже два раза встречался с Свидригайловым, всегда почти в квартире у Сони, куда он заходил как-то без цели, но всегда почти на минуту.
They exchanged a few words and made no reference to the vital subject, as though they were tacitly agreed not to speak of it for a time.	Они перекидывались всегда короткими словами и ни разу не заговорили о капитальном пункте, как будто между ними так само собою и условились, чтобы молчать об этом до времени.
Katerina Ivanovna's body was still lying in the coffin, Svidrigailov was busy making arrangements for the funeral.	Тело Катерины Ивановны еще лежало в гробу. Свидригайлов распоряжался похоронами и хлопотал.
Sonia too was very busy.	Соня тоже была очень занята.
At their last meeting Svidrigailov informed Raskolnikov that he had made an arrangement, and a very satisfactory one, for Katerina Ivanovna's children; that he had, through certain connections, succeeded in getting hold of certain personages by whose help the three orphans could be at once placed in very suitable institutions; that the money he had settled on them had been of great assistance, as it is much easier to place orphans with some property than destitute ones.	В последнюю встречу Свидригайлов объяснил Раскольникову, что с детьми Катерины Ивановны он как-то покончил, и покончил удачно; что у него, благодаря кой-каким связям, отыскались такие лица, с помощью которых можно было поместить всех троих сирот, немедленно, в весьма приличные для них заведения; что отложенные для них деньги тоже многому помогли, так как сирот с капиталом поместить гораздо легче, чем сирот нищих.
He said something too about Sonia and promised to come himself in a day or two to see Raskolnikov, mentioning that "he would like to consult with him, that there were things they must talk over...."	Сказал он что-то и про Соню, обещал как-нибудь зайти на днях сам к Раскольникову и упомянул, что "желал бы посоветоваться; что очень надо бы поговорить, что есть такие дела..."
This conversation took place in the passage on the stairs.	Разговор этот происходил в сенях, у лестницы.
Svidrigailov looked intently at Raskolnikov and suddenly, after a brief pause, dropping his voice, asked:	Свидригайлов пристально смотрел в глаза Раскольникову и вдруг, помолчав и понизив голос, спросил:
"But how is it, Rodion Romanovitch; you don't seem yourself?	- Да что вы, Родион Романыч, такой сам не свой?