Преступление и наказание, Часть 6, Эпилог

You look and you listen, but you don't seem to understand.	Право! Слушаете и глядите, а как будто не понимаете.
Cheer up!	Вы ободритесь.
We'll talk things over; I am only sorry, I've so much to do of my own business and other people's.	Вот дайте поговорим: жаль только, что дела много и чужого, и своего...
Ah, Rodion Romanovitch," he added suddenly, "what all men need is fresh air, fresh air... more than anything!"	Эх, Родион Романыч, - прибавил он вдруг, - всем человекам надобно воздуху, воздуху-с... Прежде всего!
He moved to one side to make way for the priest and server, who were coming up the stairs.	Он вдруг посторонился, чтобы пропустить входившего на лестницу священника и дьячка.
They had come for the requiem service.	Они шли служить панихиду.
By Svidrigailov's orders it was sung twice a day punctually.	По распоряжению Свидригайлова, панихиды служились два раза в день, аккуратно.
Svidrigailov went his way.	Свидригайлов пошел своею дорогой.
Raskolnikov stood still a moment, thought, and followed the priest into Sonia's room.	Раскольников постоял, подумал и вошел вслед за священником в квартиру Сони.
He stood at the door.	Он стал в дверях.
They began quietly, slowly and mournfully singing the service.	Начиналась служба, тихо, чинно, грустно.
From his childhood the thought of death and the presence of death had something oppressive and mysteriously awful; and it was long since he had heard the requiem service.	В сознании о смерти и в ощущении присутствия смерти всегда для него было что-то тяжелое и мистически ужасное, с самого детства; да и давно уже он не слыхал панихиды.
And there was something else here as well, too awful and disturbing.	Да и было еще тут что-то другое, слишком ужасное и беспокойное.
He looked at the children: they were all kneeling by the coffin; Polenka was weeping.	Он смотрел на детей: все они стояли у гроба, на коленях, Полечка плакала.
Behind them Sonia prayed, softly and, as it were, timidly weeping.	Сзади них, тихо и как бы робко плача, молилась Соня.
"These last two days she hasn't said a word to me, she hasn't glanced at me," Raskolnikov thought suddenly.	"А ведь она в эти дни ни разу на меня не взглянула и слова мне не сказала", - подумалось вдруг Раскольникову.
The sunlight was bright in the room; the incense rose in clouds; the priest read,	Солнце ярко освещало комнату; кадильный дым восходил клубами; священник читал
"Give rest, oh Lord...."	"Упокой, господи".
Raskolnikov stayed all through the service.	Раскольников отстоял всю службу.
As he blessed them and took his leave, the priest looked round strangely.	Благословляя и прощаясь, священник как-то странно осматривался.
After the service, Raskolnikov went up to Sonia.	После службы Раскольников подошел к Соне.
She took both his hands and let her head sink on his shoulder.	Та вдруг взяла его за обе руки и преклонила к его плечу голову.