Преступление и совесть

Не будет Нюма прислушиваться к просьбе матери, у него свое на уме: ему нужно знать настроение людей, столпившихся у здания суда, да и на улице есть дело. Нюме надо выведать, находятся ли на улице голубевские орлята и как они себя ведут. Старший брат Яша попросил его все узнать и обо всем рассказать ему. Нюма предполагает, что собранные сведения Яша и его товарищи посылают в Петербург. Яша, конечно, не расскажет младшему брату, как и кому они пересылают сведения, это — конспирация, Нюма понимает все, поэтому он и не пытается узнать то, о чем ему не говорят. Он знает свое: пронюхать, выведать и обо всем сообщить старшему брату. Кроме того, Нюма знает, что Яша связан с курсисткой. Девушка эта, с точеным носиком и серыми проницательными глазами, очень изящна. Одета она в клетчатую куртку с большими карманами, в которые она прячет руки и в дождливый день, и в хорошую погоду. Ее отец, судебный чиновник, часто приходит к отцу лечить зубы. Но однажды к отцу пришла курсистка и сказала, что ее отец болен и не сможет прийти. Но Нюма прекрасно понимает, что это был только повод для встречи с Яшей… Нюме также известно, что, кроме курсистки, к брату иногда заскакивает тот рабочий, блондин, одетый как городской интеллигент. Забегает он к ним только в сумерки, чтобы не заметила мать. Дверь ему открывает Нюма — он по стуку узнает, кто идет. Блондин шмыгнет на несколько минут к Яше, а потом Нюма же выпускает его тихо-тихо, даже дверь не скрипнет.

Последние несколько недель до начала суда блондин почему-то приходил чаще. Нюма так же тихо открывал ему дверь и тихо выпускал его. А если мать, случалось, услышит и спросит: «Кто это там, Нюма?» — отвечал: «Это я, мама, не беспокойся».

Но может ли мать в такое время не беспокоиться, если она хорошо знает обоих своих сыновей? Она тут же бежит к двери, чтоб самой посмотреть, но там уже никого нет.

— Знаю, — испытующе глядит мать на Нюму, — это был тот вихрастый блондин, который и раньше приходил к Яшеньке и разговаривал больше всех.

— Почему ты так думаешь, мама? — Нюма хочет успокоить мать.

— Не говори, Нюмочка, материнское сердце нельзя обмануть. Помоги, Господь, чтобы у Яшеньки все обошлось благополучно, ведь теперь такое ужасное время. Только вчера приходил околоточный и спрашивал, не ночует ли кто у нас, не собираются ли здесь студенты… Гляди, Нюмочка, чтоб не накликали на нас беду. Говорят, что процесс начинается, поэтому вся полиция и жандармерия на ногах.

А в зале окружного суда с затаенным дыханием ожидали начала процесса.

В первых рядах сидели зеленые и синеватые мундиры с начищенными до блеска пуговицами, чиновники разных гражданских ведомств. Несколько дальше, в следующих рядах — господа в визитках и в костюмах всех цветов, со свежайшими воротничками и модными галстуками с булавками, украшенными драгоценными камнями. Запах духов, исходивший от нарядных дам с лорнетами в руках, наполнял весь зал…

Одна из дам была крайне недовольна тем, что пристав привел и посадил в первом ряду жену Бейлиса — высохшую женщину с изможденным потухшим лицом. Отшатнувшись от нее, словно от прокаженной, дама быстро пересела на другой ряд.

В проходах и между рядами нагло шныряли молодые люди в студенческих мундирах и в хорошо подогнанных тужурках, на лацканах были значки с двуглавым орлом.

Солнце давно уже покинуло зенит, и присутствующие в зале начали терять надежду на то, что заседание суда вообще состоится. Более нетерпеливые уходили, потом опять возвращались на свои места, где они оставляли кто платочек, кто книгу, кто пригласительный билет в знак того, что место занято.

— Который уже час? — спросил старый генерал у своего соседа в первом ряду — очевидно, чиновника.

— Больше двух часов, господин генерал.

В этот момент двери у судейского стола шумно раскрылись и появился судебный пристав. Разгладив пышные усы, он провозгласил:

— Прошу встать, суд идет!

И вслед за этими словами появился председатель окружного суда Болдырев — крепкого сложения человек с приподнятыми плечами и широкой раздвоенной бородой. С его жирной шеи свисала массивная тяжелая цепь, которая почти касалась большого стола, обитого материей. Приподняв ее над столом, он тяжело опустился в кресло. За ним вошли и расселись по своим местам судьи, тоже с массивными цепями, поблескивавшими на груди.

Место прокурора занял обвинитель — помощник прокурора Петербургской судебной палаты Оскар Юрьевич Виппер.

В глубине, в креслах для коронованных судей, заняли места представитель Министерства внутренних дел, специально присланный на процесс чиновник по особым поручениям Бенедикт Антонович Дяченко, рядом с ним — прокурор Киевской судебной палаты Чаплинский и другие представители прокуратуры и магистратуры.