Преступление и совесть

— Хочу напомнить, — продолжал Родичев, — что против первых верующих христиан воздвигались те же обвинения, как ныне против евреев — якобы они употребляют кровь мальчиков и девочек. О такого рода обвинениях писал тот же Тертуллиан. Много позже византийский император Юстиниан начисто отверг нелепые эти обвинения, указав на то, что признания у женщин и детей вырвали, применяя жесточайшие пытки. Необоснованность столь нелепых обвинений, которые авторы приводят в запросе, преподнесенном нам здесь, давно уже признали римская церковь, римские императоры и отцы восточной церкви. Такие речи, как речь Пуришкевича, произносились и в древние времена; она ничем не отличается от речей римлян эпохи Нерона. Это не случайное совпадение. Сегодня один из членов «Союза русского народа» посулил нам не позднее чем осенью погром. А весной другой «союзник» говорил о так называемых «ритуальных убийствах». Подумайте, господа, какие надгробные надписи сделали «союзники» на могилах убитых во время погромов? Сколько еще кладбищ они украсят подобными «благородными» надписями?.. Речь Пуришкевича не к чести Государственной думе, погромным выступлениям здесь во всяком случае не место!..

Колокольчик председателя буквально охрип, тщетно силясь пресечь несдержанные выкрики правых.

На трибуну влетел разгоряченный Марков-второй. Пусть только попробуют не выслушать курского зубра!

— Наш «Союз русского народа», — начал он, — удерживал православный народ от погромов…

Зал заволновался, кое-где послышались смешки.

— Господа депутаты! — Марков напряг все свои силы, чтобы его голос не утонул в нарастающем со всех сторон гуле. — Наша Государственная дума должна знать, что вскоре наступит время, когда не только пух и перья полетят из перин, но и кровь прольется…

— Провокатор!

— Вот так откровение!

— Безбожник! — раздавались со всех сторон негодующие возгласы.

Но оратор уже не мог остановиться.

— Берегитесь переполнить чашу терпения — гнев народный не знает границ! — изрекал он.

Что творилось в эти минуты! К трибуне устремился темпераментный Фридман: подобно неустрашимому бойцу бросился он на своего лютого врага. Ему казалось, что если враг повержен хотя бы здесь, на этой трибуне, уже никогда не возвратится пора страданий, унижений и позора. Но это был минутный порыв. Разве Марков и Пуришкевич одиноки?.. А если поразмыслить, кто стоит за ними?

Ковенский адвокат понимал, что обречен, но он был честен и в своих стремлениях и в своей идейной беспомощности.

— Почему Марков спешит навстречу Фридману? — допытывался Ходошев.

— Ему хочется первым получить оплеуху.

— К чему это?

— Ну, произойдет скандал, возникнет подсудное дело со свидетелями, с прессой для правых, которых якобы обвиняют… Одним словом — сенсация!

Однако до рукоприкладства дело не дошло. Почувствовав суровый взгляд Ниселовича, Фридман взял себя в руки и вернулся на свое место. И тут на весь зал прозвучал голос Маркова:

— На, на тебе, Нафталь Маркович, мою правую щеку! — Он как-то резко вдруг вытянулся, картинно выгибая шею.

— А вы подставьте раньше левую… — отозвался кто-то в зале.

Место Маркова-второго на трибуне занял социал-демократ Гегечкори — кавказец с большими, темными глазами и густыми усиками, которые щеточкой чернели под длинным тонким носом. Его импозантная фигура и мощный голос произвели впечатление даже на политических противников. К тому же природа наделила его завидным даром красноречия. Гегечкори слушали.

— Что вы делаете — пуришкевичи и марковы? Вы отдаете себе в этом отчет? — Гегечкори говорил спокойно и внушительно. — Вы стремитесь рассорить мирных людей, натравливаете одну часть населения на другую. Вы способствуете развитию низменных инстинктов, разжигаете национальную и религиозную вражду между народами, которые всегда жили в ладу и которым нечего делить…

Из правого лагеря раздался оглушительный свист. «Вон! Вон!» — гремели голоса Пуришкевича и Тимошкина. Кое-кто из депутатов затыкал уши.

— Что представляет собой «Союз русского народа»? — продолжал оратор. — Не только в России, но и за границей, всему миру известно, что он объединяет человеконенавистников и сторонников всего отжившего, осужденного неумолимым ходом истории. Это люди, потерявшие совесть. Не правда ли, господа депутаты, вы удивляетесь, что я, говоря об этих людоедах и головорезах, применяю такое понятие, как совесть?..

— Убирайся вон! — Атмосфера в зале накалялась. Председатель прилагал все усилия, чтобы унять безудержные страсти.

В минуту затишья Родзянко предложил Гегечкори сойти с трибуны. Правые топали, хлопали крышками пюпитров — продолжать выступление было немыслимо. И уж тем более никакой речи не могло быть о мире и согласии…

И все же каким-то образом удалось провести голосование. Большинством голосов была отвергнута поспешность в решении вопроса о диком и глупом документе, подброшенном в парламент черносотенцами.

— Ну, коллега из Киева, — сказал Кузнецов, обращаясь к Ходошеву, когда они вышли на улицу в этот знаменательный апрельский вечер, — теперь можно вольнее вздохнуть. Когда домой собираетесь?

— Вероятно, сегодня.