Преступление и совесть

— Помните, Иван Дмитриевичу — сказал он, — некоторое время тому назад я говорил вам, здесь же в кабинете, что готов выпустить вас, если дадите слово вернуться к честней жизни, к профессии слесаря. И теперь обещаю, что буду ходатайствовать о полном вашем освобождении. Забудем о прежних грехах. Подумайте об этом. В противном случае дело кончится петлей… Имейте в виду, я ведь говорю не для того, чтобы запугать вас…

Голос следователя смягчился. Рыжий Ванька смотрел следователю прямо в глаза. В какое-то мгновение Фененко показалось, что он у цели… И вдруг Латышев точно сорвался с места.

— Ваше благородие, — крикнул он, — слесарное дело не могло прокормить меня! Ничтожный заработок! Лучше пробыть полгода в тюрьме, зато жить потом широко и вольготно.

— Кражами и грабежами? — спокойно спросил Фененко.

Латышев не ответил.

Следователь отошел к окну.

— Ешьте, Иван Дмитриевич. Все это казенное.

Фененко заметил, что Латышев ест неохотно, больше для виду. Он был уверен, что следователю не поддастся и тот не добьется от него ни одного лишнего слова. На то он и Иван Латышев — никогда не продаст!.. Если его и предали, он даже из мести не будет платить тем же: и у вора есть совесть. Нужно иметь голову на плечах, не то легавые восторжествуют. Легавых надо бить, уничтожать, как чумных крыс!..

— Вы что-то сказали?

— Нет, молчу, как ушат с водой, ваше благородие.

Фененко досадовал: повлиять на преступника оказалось не так просто.

Снова выпили по рюмке, закусили. На опьянение расчета не было, Фененко заготовил одну только бутылку кислого вина.

Латышев наелся, глаза его приняли сытое выражение.

— Теперь, Иван Дмитриевич, признавайтесь, это ведь вы украли из жандармского управления протоколы о том, что вы с Рудзинским и Сингаевским в доме Чеберяк убили Андрюшу Ющинского.

Латышев расхохотался:

— Если вы только для этого пригласили меня на эту роскошную трапезу, так это зря. Меня на такой крючок не подденешь.

Помолчав, он решительно встал.

— Сидите, сидите, Рыжий Ванька.

Лицо Латышева загорелось. От злости он прикусил губу.

— Никаких протоколов мы не брали. Чепуха! Кто это выдумал? И Андрюшку не трогали. Это Мендель Бейлис тащил его туда, на мыло — и там его по горлышку… Это всем известно… Об этом и воробьи на крышах чирикают.

По выражению лица Латышева, по тону его разговора следователь понял, что фразы эти хорошо заучены.

— Мне казалось, ваше благородие, что вы стали солиднее, не занимаетесь больше выгораживанием евреев. Как не стыдно вам, господин Фененко, к чему все это? Чтобы по всей России о вас говорили? Вы себе карьеру испортите, господин следователь! А правда ведь у нас, уголовников, ей-богу!

— Прекратите паясничать, Рыжий Ванька, а то посажу вас на голодный паек.

— Полноте, ваше благородие!

Фененко вытащил лист бумаги и начал писать протокол.

«Настоящим показываю, — быстро строчил он, — что я, Латышев Иван Дмитриевич, по кличке Рыжий Ванька, вместе с Борисом Рудзинским и Петром Сингаевским в доме Веры Чеберяк, что по Верхне-Юрьевской улице, убили мальчика Андрея Ющинского, после чего труп завернули в ковер и отнесли в пещеру…»

Закончив, следователь подал протокол Латышеву, чтобы тот подписал. Прочитав протокол, Латышев рассмеялся.

— Ваше благородие, — сказал он, — этого я не подпишу, будь оно даже сущей правдой. Вы не можете заставить меня это сделать. Законы мне хорошо известны!

Быстро открыв ящик и достав оттуда два листа мелко исписанной бумаги, Фененко ловко развернул их.

— Узнаете почерк Веры Чеберяк? Вам ведь знакома эта витиеватая подпись? Присмотритесь хорошенько, Рыжий Ванька…

У Латышева помутилось в глазах. Неужто действительно это подпись Чеберяк? Неужто Верка-чиновница стала такой тварью?

— Покажите поближе, — попросил он.

Но следователь уже спрятал листки в ящик и запер его.

— Можете не сомневаться.

Арестант что-то невнятно пробормотал и заерзал на стуле.

— Ложь! — крикнул он наконец. — Верка не такая!

— Сейчас я устрою вам очную ставку. Она сама напомнит вам обо всем.

— Вы не сделаете этого… По закону вы не имеете права заставить меня подписать… — продолжал волноваться Латышев.

— Ишь какой законник выискался! Я сделаю это, — повторил следователь.

Латышев схватил со стола протокол и хотел разорвать его. Но тут дверь распахнулась и конвоир обнажил саблю. Латышев быстро швырнул протокол на стол.

— Приведите из соседней комнаты Веру Чеберяк, — сказал Фененко конвоиру, — и подождите за дверью.

Латышев побледнел. Глаза его беспомощно забегали.

— Вера-чиновница нам рассказала все без утайки, — спокойно сказал следователь.

— Нет, нет, пусть она не приходит… — умоляюще проговорил Латышев. — Я сам все скажу!

— Вера Владимировна вам подтвердит, что вы, Рыжий Ванька, принимали участие в убийстве Ющинского.

— Ваше благородие, не нужно очной ставки с Веркой!.. Я убью ее!.. Вот здесь, у вас на глазах!.. — бесновался Латышев.

— Она не даст убить себя — не такова! Это во-первых. А во-вторых, вы забыли обо мне и конвое. — И после небольшой паузы добавил: — Вот, осталась еще икра, ешьте. Чего колеблетесь? Вас выдала Вера Чеберяк.