Преступление Летучего Отряда. Сыны Рагузы. Доносчик

Она поспешила назад к своему автомобилю и, сев в него, повернула скрытый рычаг. Крыша автомобиля состояла из узеньких планочек, напоминавших жалюзи; рычаг привел эти планочки в движение и заставил их повернуться вокруг своей оси. Внутренняя сторона планок была зеркальной, и они образовали род зеркала, ослепительно загоревшегося под лучами закатного солнца. Трижды переводила она рычаг, и трижды крыша автомобиля превращалась в зеркало. Затем она снова повернула рычаг и, обратив зеркальную поверхность к небу, выбежала из автомобиля и стала наблюдать за маневрировавшим аэропланом.

Пилот уловил ее сигналы. Он ответил вспышкой сигнального огня и взял курс по направлению к месту, где находилась девушка. Затем послышалось гудение мотора: летчик опять включил его.

Опустившись как можно ниже, он сбросил груз. Серенький шелковый парашют раскрылся и замедлил падение, но несмотря на это, деревянный ящик тяжело ударился о землю. Затем аэроплан снова взмыл ввысь.

Анн не стала дожидаться, пока аэроплан скроется из виду, — немедленно бросилась к упавшему ящику, подняла его и спрятала вместе с парашютом под сиденьем своей машины. Ящик был не слишком тяжелым: Мак–Гилл не заставлял ее чрезмерно напрягать свои силы, предоставляя иметь дело лишь с пакетами небольшого веса, сбрасываемыми непосредственно с аэропланов.

Опустились сумерки, и Анн осторожно двинулась в путь. По всей вероятности, в окрестностях было много гуляющих, решивших провести этот чудный день на лоне природы; должно быть, кое–кто из них видел аэроплан, но вряд ли кто–нибудь заметил, что с аэроплана сбросили груз. Анн намеренно выбрала уединенное, хорошо укрытое от праздных взглядов место…

После утомительной езды по скверной дороге ей удалось выбраться на шоссе. Она направилась на север и, развив большую скорость, понеслась в Лондон. Мотор машины был очень силен, гораздо сильнее, чем можно было предположить на первый взгляд. Мак–Гилл был инженером, и эта машина, развившая скорость в сто тридцать километров, была построена по его проекту.

Анн Перрмен страстно любила предельную скорость. Для нее было наслаждением сидеть за рулем и следить за стрелкой, подползавшей к максимуму.

Когда вдали показались огни Гаммерсмиз–Бродвей, она снизила скорость. Движение здесь было более оживленным и приходилось прилагать усилия для того, чтобы проскользнуть между встречными и попутными машинами. Напрасно пыталась она лавировать между большим грузовиком и автобусом — на одном из перекрестков дорога оказалась запруженной и ей пришлось остановить машину. Взглянув направо, она с испугом заметила, что кто–то пристально следит за ее машиной. Сильные лампы гастрономического магазина лили на улицу яркий свет и не было возможности ускользнуть, укрыться от этих острых, наблюдательных глаз.

Поза Брадлея была весьма характерна. Он засунул руки глубоко в карманы, а голову и плечи наклонил несколько вперед. Несмотря на то, что лицо его затеняла шляпа, можно было догадаться, что он заметил Анн. Она отвернулась, но Брадлей направился к ней и положил руку на дверцу машины.

— Вы совершали прогулку, мисс Перрмен? — спросил он.

О, как она ненавидела его манеру разговаривать, его облик, его профессию! После первой встречи ей пришлось еще несколько раз видеться с ним, и она по–прежнему считала его виновником смерти брата. Впрочем, она хорошо играла свою роль, заставив себя извиниться за допущенную в прошлом резкость и грубость.

— Ах, мистер Брадлей! Я и не заметила вас…

— Меня редко замечают, когда считают необходимым почему–то отвернуться и смотреть в противоположную сторону, — любезно заметил он.

Ей казалось, что взгляд его обшаривал машину.

— Вы одна? — добавил он, улыбаясь. — Это великолепно! Признаться, я тоже люблю одиночество. Быть может, мы сходимся в этом с вами.

Наконец, постовой, регулирующий уличное движение дал сигнал, что путь свободен.

— Вы, кажется, направляетесь в сторону Мербль–Эрч? — спросил он. — Я очень люблю экономить на автобусах. Меня даже склонны из–за этого считать шотландцем. Подвезете?

Она колебалась. Ей становилось не по себе от одной только мысли, что он будет находиться рядом. Но Марк ведь требовал, чтобы она была вежлива с Брадлеем…

— Садитесь!

Он не заставил себя ждать и открыл дверцу. Его манера иронически говорить обо всем была совершенно невыносимой. Кроме того, она подозревала, что в глубине души он посмеивался над ней. Может быть, инспектор кое–что знал о той роли, какую она играла в организации Мак–Гилла? Вряд ли… Однако эта неожиданная встреча на перекрестке не выглядела случайной. Странно…

— Как поживает Мак–Гилл? — вежливо, пожалуй, даже почтительно поинтересовался он.

— Я очень мало осведомлена об этом, — сухо ответила она. — Мы встречаемся редко.

— Разумеется, — подтвердил он. — Живя в одном доме, всегда встречаешься редко. Как идут дела в приюте для бездомных, который он содержит? Этого человека следовало бы назвать благодетелем. Не будь я сыщиком, я хотел бы стать богатым банкиром, чтобы иметь возможность жертвовать свои деньги на благотворительные начинания Мак–Гилла.