Преступление. Наказание. Правопорядок

Например, в моей адвокатской практике был случай, когда водитель, превысив установленную правилами дорожного движения скорость, неожиданно перевернул свою машину, в результате чего погибла сидевшая рядом с ним любимая жена, а трое малолетних детей, сидевших на заднем сиденьи, получили телесные повреждения различной тяжести. Сам водитель, мой подзащитный, получил в аварии тяжкие телесные повреждения. Согласно действовавшему в то время уголовному закону его ожидало наказание в виде лишения свободы на срок до десяти лет. Во всех подобных случаях, связанных со смертью людей, в судебной практике установилось правило вынесения приговора, лишающего виновного свободы сроком на пять лет. Несмотря на тяжелые последствия совершенного преступления, мне с большим трудом удалось убедить прокурора и судью в крайней нецелесообразности применения к моему подзащитному указанной меры наказания. Ему был вынесен приговор об условном осуждении, и он был освобожден из-под стражи непосредственно в зале суда, поскольку стал не меньшей жертвой своего преступления, а реальное лишение его свободы ухудшило бы создавшееся положение тем, что дети остались бы без отца, который, кстати, был их единственным кормильцем, и попали бы в детский дом на содержание государства (т. е. государство, помимо виновного и малолетних детей, также наказало бы себя материально). Более того, несколько лет лишения свободы моего подзащитного вряд ли поправили его трагическое состояние, но по своим последствиям могли оказаться не менее разрушительными, нежели последствия совершенного им преступления. Поэтому в данном случае наказание, примененное по шаблону неправомерного закона и судебной практики, было бы не только бессмысленным и нецелесообразным, но также жестоким и разрушительным. Ведь сам уголовный закон не может быть, по своей сути, настолько неразумным, чтобы преследовать противоправные цели.

Следует заметить, что ч. 1 ст. 75 УК РФ и п. «и» и «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ имеют достаточно сходное содержание, хотя в первом случае речь идет об освобождении виновного от привлечения к уголовной ответственности, а во втором – о смягчении ему назначаемого судом наказания. Очевидно, что критерием для такого разграничения является то, что указанные положения закона относятся ко всем субъектам преступления, независимо от его тяжести, а ч. 1 ст. 75 УК РФ распространяется только на те субъекты, которые впервые совершили преступление небольшой тяжести.

Что касается ч. 2 ст. 75 УК РФ, то она распространяет свое действие также на преступления всех категорий, в том числе и на тяжкие и особо тяжкие, например, на терроризм (ст. 205 УК РФ), захват заложников (ст. 206 УК РФ) и другие, за совершение которых законом предусматриваются длительные сроки лишения свободы. К примеру, в примечании к ч. 3 ст. 206 УК РФ говорится, что если лицо добровольно или даже по требованию властей освободило заложников и если в его действиях не содержится состава иного преступления, то оно может быть освобождено от привлечения к уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием. Хотя и не легко представить себе раскаивающегося вооруженного преступника, который по заранее обдуманному плану захватил заложников, тем не менее, данное положение предусматривает возможность компромисса между правоохранительными органами и преступниками ради спасения жизни и здоровья попавших не по своей воле в беду людей. Только такая благородная цель может в определенной мере оправдать сделку, или, если хотите, торг, между государством и преступником, однако с конечной целью их привлечения к уголовной ответственности и наказания, а не отказа от совершения над ними правосудия. Кстати говоря, в США сделки (plea bargaining) правоохранительных органов с преступниками и их адвокатами зашли настолько далеко, что ради признания преступником части своей вины правоохранительные органы в 95 случаях из 100 идут на всевозможные компромиссы с виновной стороной, фактически отказываясь от правосудия.[163]