Преступления против жизни в странах общего права

Отношение к такому ребенку как к плоду в первые семь суток его жизни поднимало вопрос и об обязанности проведения реанимационных мероприятий, и об их целесообразности, учитывая высокий риск развития патологии у детей с экстремально низкой массой тела – врожденной глухоты, слепоты, детского церебрального паралича и т. д. В связи с этими возможными аномалиями развития нередко поднимался вопрос о возможности осуществления пассивной эвтаназии в отношении таких детей. Наконец, следует учитывать и экономическую составляющую проблемы – далеко не все медицинские учреждения в состоянии обеспечить столь дорогостоящие мероприятия по выхаживанию недоношенных детей, в отдельных регионах нет ни специально оборудованных для первого и второго этапов выхаживания перинатальных центров, ни подготовленного квалифицированного медицинского персонала.

По этой причине проводимую государством политику по нормативно-правовому и организационно-методическому сопровождению перехода с 2012 г. на современные технологии выхаживания и реабилитации недоношенных и маловесных детей следует рассматривать как еще один шаг на пути к охране жизни человека. В частности, в соответствии с нормами Приказа Министерства здравоохранения и социального развития РФ от 25 августа 2008 г. № 443[302] помимо подготовки проектов федеральных законов и подзаконных нормативных актов, устанавливающих правовую основу применения новых критериев живорождения и мертворождения, порядок и условия перехода на современные технологии выхаживания детей, родившихся на сроке беременности 22 недели, за период времени с 2008 по 2012 г. необходимо провести мониторинг готовности материально-технической базы таких нововведений, а равно кадрового потенциала учреждений акушерско-гинекологического и педиатрического профиля, подготовить научное сопровождение развития и внедрения новых технологий выхаживания, реабилитации, восстановительного лечения детей, родившихся с низкой и экстремально низкой массой тела, и предпринять другие меры.

Если не признавать право плода, достигшего жизнеспособности, на жизнь, его умерщвление достаточно квалифицировать по ч. 1 ст. 111 УК РФ по признаку прерывания беременности. Однако под действие статьи не подпадают случаи так называемых самоабортов на поздних сроках беременности. Традиционно самоаборт отграничивают от детоубийства исходя из объекта посягательства и субъективной стороны. Но представить себе ситуацию, при которой женщина на поздних сроках беременности не отдает себе отчета в том, что плод достиг достаточной зрелости и может продолжать существование вне ее организма, достаточно трудно, в подавляющем большинстве таких случаев присутствует стремление избавиться от нежелательного ребенка.

Непризнание отечественным законодателем ценности жизнеспособного плода и непредоставление ему уголовно-правовой охраны вызывает недоумение. Правда, и связать момент начала жизни с достижением плодом жизнеспособности не представляется возможным, поскольку внесение подобных изменений в действующее законодательство противоречило бы основному закону страны, Конституции РФ, ст. 17 которой предусматривает, что «основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения»[303].

Так, Т.М. Страмилова предлагает ч. 1 ст. 105 УК РФ изложить в следующей редакции: «Убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, а равно насильственное уничтожение человеческого эмбриона или плода…»[304]. При этом автор делает оговорку: «мы не вмешиваемся в вечный спор по поводу запрещения абортов – эта тема выходит за границы данного исследования»[305]. Однако сама формулировка новой редакции не позволит оставить за границами статус абортов, поскольку признание убийством насильственное причинение смерти не только плоду, но и эмбриону автоматически превратит в убийство всякое производство абортов.