Преступления страсти. Алчность (новеллы)

И вот во Флоренции зародился, а потом и распространился слух, что брак между Матильдой и князем Сан-Донато — дело решенное. И тут Анатолий обнаружил, что не все так уж благожелательны к нему в городе, который он считал столь дружественным. Оказывается, из Парижа дошло куда больше нежелательных слухов, чем хотелось бы, и происшествие с Фанни де Монто ужаснуло людей. Нашлось множество доброжелателей (или недоброжелателей, это уж как посмотреть!), которые решили предупредить Жерома о том, что отдавать дочь за такого несусветного дебошира, как Демидов, не стоит.

— Стоит, стоит! — ухмылялся Жером, мысленно подсчитывая деньги, которые вскоре потекут в его карман… потекут если не золотой рекой, то золотым бурным ручьем. — Князь Сан-Донато — милейший человек. Уж я-то знаю!

— Пожалейте свою дочь, — предостерегали его. — Русский миллионер сделает ее несчастной.

Но Жером, чистым взором глядя на очередного доброжелателя, прикидывал, сколько дочерей на выданье у этого человека, ухмылялся, представляя, с каким удовольствием он и сам отдал бы их всех — и вместе, и порознь — за князя Сан-Донато, и продолжал восхвалять жениха Матильды за его внимательность и предупредительность.

В самом деле, Демидов был необычайно внимателен к прихотям Матильды. Он скупил, чудилось, все книги, относящиеся к эпохе Наполеона, и прислал ей в подарок — зная, что она неравнодушна к славе своего дядюшки. Была за баснословную сумму приобретена также и мебель, которой пользовался Наполеон, находясь в сссылке на Эльбе, и подарена Жерому. Ну а те драгоценности и наряды, которые Матильда получала в подарок, хоть и свидетельствовали о несколько вычурном вкусе Демидова, все же способны были ослепить даже монахиню.

Матильда вовсе не была монахиней. То есть плотские страсти не раздирали ее, вот уж нет, но страсть к деньгам… к богатству… Вскоре она уже была влюблена в Демидова по уши. Он ей казался поистине золотым человеком!

«Я невероятно счастлива, — писала Матильда одной из подруг. — Мне даже трудно выразить, с какой уверенностью я смотрю в будущее!»

Ну да, она ведь тоже понимала, что прикасается к богатсву, которое растратить просто невозможно!

И вот начались приготовления к свадьбе. Анатолий заказал для Матильды в Париже самые дорогие туалеты и белье, выкупил у Жерома знаменитые жемчуга ее покойной матери, Екатерины Вюртембергской, и подарил их невесте (отец как-то умудрился позабыть, что драгоценности должны были перейти к дочери по наследству сами собой, и заломил за них несусветные деньги, которые Демидов ему и отдал).

И вот 1 ноября 1840 года состоялось венчание — сначала в греческой православной церкви, а потом и во Флорентийском соборе. Дамы онемели, узрев английские кружева, в которых появилась невеста… Ходили невероятные слухи о тех туалетах, в которых она будет предъявлена Европе во время свадебного путешествия.

Однако молодожены доехали только до Рима. Когда Анатолий добивался аудиенции у папы римского (что было непременной прихотью его тщеславия), он получил письмо от русского посланника Потемкина, который выражал возмущение: почему-де Матильда не испросила позволения венчаться по православному обряду? Демидов должен явиться к посланнику с объяснениями. Да, порядок, регламентирующий браки между русскими подданными и иностранцами, предписывал такую процедуру, однако Демидов не счел нужным ей последовать.

Вообще письмо его ужасно возмутило.

— Я должен явиться по этому высокомерному вызову, словно какой-то крепостной! — кричал Анатолий, комкая письмо. — Да моя жена — кузина императора! Потемкин не соображает, с кем имеет дело!

Он отписал такой ответ посланнику, что разгневанный Потемкин потерял голову… и явился к нему лично. Демидов во время разговора замахнулся на него палкой — дело двинулось к дуэли, и остановить ее удалось лишь с трудом. Дошло до того, что полиция Ватикана потребовала, чтобы Демидов немедленно покинул Рим. Тут Матильда впервые поняла, что за все в мире надо платить, и ее путь к несметным демидовским сокровищам вовсе не обязательно будет идти по золоченой дороге, усыпанной бриллиантами. Позору придется натерпеться немало!

Немилость Рима много значила во Флоренции. Город отвернулся от князя и княгини Сан-Донато. Вдобавок из России пришел императорский приказ: Демидову немедля явиться ко двору. Дело в том, что выходка его весьма осложнила отношения России и Ватикана, и без того бывшие в то время непростыми. Анатолий призадумался — существовала угроза, что прямо на границе к нему приставят стражу, закуют в кандалы и отправят в Сибирь, конфисковав все, что он имел…

Матильда, услыхав о его опасениях, лишилась чувств. Для нее главным было одно: мужа могут лишить состояния! Оно отойдет в царскую казну, а жена Демидова будет обречена на нищету!

С нею вместе ужасался и горевал ошеломленный Жером.

Впрочем, он был известен своим оптимизмом, а может быть, и легкомыслием, и посоветовал дочери ехать с мужем в Россию.

— Но меня тоже отправят в Сибирь! — зарыдала Матильда.