Преступная любовь

– Обожает всякую живность, – хихикнул Фил. Он вообще был достаточно бесцеремонным. Я лишь скрипнула зубами. Даже мельком я заметила сдавленный смешок Тортона. Что в этом смешного?

– Этого тоже достаточно, милая. Вы у нас впервые, – восторженно проговорила миссис Руппен, и переведя взгляд, добавила, – следующая у нас Моник Флоренц.

С Моник мы познакомились на рисовании. Она оказалась очень милой девушкой, единственной, пожалуй, которая отнеслась ко мне адекватно. Она ни разу не спросила меня о деревне или школе, все больше обо мне спрашивала и рассказывала о себе. Она воспитывалась только мамой, но судя по ее рассказам у нее было много больше любви и свободы, чем у меня в полной семье с двумя братьями…

– Как ты здесь оказалась? – спросила я ее, когда не нашла лучшего занятия. Успокоиться почему-то не получалось, а смотреть прямо перед собой было неловко.

– Настоящий художник должен уметь не только рисовать эмоции и чувства, но и сам чувствовать их, или уметь играть. Иначе как ему понять природу человека? А ты как? Решила попробовать все и сразу, раз разрешили?

Ее ответ вышел философским, а вот мой…

– Родители, – решила я не уточнять, почему именно я здесь оказалась. Моник лишь кивнула. Ничего больше сказать я не нашла, поэтому приложив все свои навыки эмоционального контроля, начала все-таки приходить в себя. И что это я так разволновалась? Простой парень, который считает себя лучше всех. Подумаешь!

– Маркус Тортон уже не первый раз поглядывает на тебя, – посмеивалась Моник. Мы разговариваем второй раз за занятие, а тут опять он.

– И что? Хватит пялиться на него! Мы же на занятии, – пробормотала я, даже не повернувшись. Я уже злилась на него за этот взгляд. Но сама краем глаза прекрасно видела, что он на меня смотрит.

Опять сработала сущность оборотня. В отличие от людей я могу наблюдать практически за всеми, присутствующими в комнате. Я даже незаметно для себя самой стала принюхиваться к ребятам. Ой, да кому я вру, конечно, я уловила его запах среди остальных ребят. Странно, но он пах миррой и ладаном.

– Да ничего. Просто он странный. Как при такой внешности можно быть таким? – вздохнула Моник.

– Таким? И какая у него внешность? – не поняла я.

– Он красавчик! – многозначительно произнесла Моник.

По выражению ее лица я предположила, что Маркус нравиться ей. Но это было лишь предположением, а спрашивать ее об этом было неприлично. Слишком уж мало они были знакомы с самой Моник, а уж с Маркусом и вовсе не знакомы. И что-то мне не очень-то и хотелось заводить такого нового знакомого. Мнения Моник по поводу его внешности я не разделяла, хотя спорить и не стала. Вкусы все-таки разные бывают!

– Ну, хорошо! Допустим, ты так не считаешь, – поняла Моник, – Но ты не можешь не согласиться, что он очарователен, и что при такой внешности нельзя быть пай-мальчиком в восемнадцать.

– Пай-мальчиком? – чуть не в полный голос сказала я. Это он-то пай-мальчик?

– О господи, ты же ничего о нем не знаешь. Сейчас, – спохватилась Моник. Я бы предпочла вообще не говорить о нем, но любопытство было сильнее. Я внимательно слушала более осведомленную девушку.

– Маркус Тортон единственный сын священника нашей церкви. У него есть три старшие сестры. Он же самый младший. Его родители мечтают, чтобы он пошел по стопам отца. Но скажем так, он достаточно противоречив. Для родителей он пай-мальчик, а в школе он самый популярный парень. Некоторые девчонки даже спорят о том, кому все-таки удастся затащить его в постель. Нет, с девушками он встречается, но представляешь…

– Не надо, – резко и достаточно громко сказала я, – Не хочу ничего знать о его личной жизни. Этой информации мне хватит.

– Ладно. Но представь, как он может держаться? – заговорчески проговорила девушка.

– Да врет он все, – сделала я самый ожидаемый вывод.

– Нет-нет! Некоторые девчонки пытались соврать, что им удалось, но он сам признавался в обратном. Согласись, что редкий парень в наше время будет хвастаться тем, что отказался от секса!

– Не соглашусь. Если он не будет держать марку, во-первых, к нему пропадет интерес, а во-вторых, родители могут прознать об этом.

– И что? – теперь была ее очередь не понимать смысла слов.

– Священнику нельзя до свадьбы! Это грех прелюбодеяния! – объясняла я, – Так что не факт, что ваш Маркус такой уж пай-мальчик, как кажется.

От таких выводов мое мнение о парне стало еще хуже. Он уже заочно мне был неприятен. Я решила для себя, что максимально буду избегать общения с ним. Мало ли…

– Это не проблема. Раскаялся, исповедовался и все. Тем более, что мужчину и не проверишь! – махнула на меня рукой Моник.

– Нормальное отношение к Господу! – проговорила я.

Конечно, мне очень хотелось добавить еще пару ласковых слов, но не стала. Это будет выглядеть не очень. У современных молодых людей вера не в чести. А я как раз верующий человек, хотя про оборотней ничего не говориться в библии.